Песнь о княгине Ольге. Тризна

Как солнце полденное сумрачну сень
Над пущей рассеяло дикой,
Тропой заметеленной в Искоростень
С дружиною своей невеликой
Княгиня коня направляет побег,
Взрывая копытами девственный снег.

От самого Киева ночи без сна
На Игоря лобное место
В древлянские земли спешила она
К его душегубу невестой,
Но прежде смерть Игоря тризной почтить
Да вдовьей слезой его прах омочить.

От Искоростеня за несколько верст
Широко раздалась поляна.
Под мраморным сводом угрюмых небес
Ни камня, ни пня, ни кургана -
Ничто не помянет, где Игорь почил.
Лишь древа нагие да ветер уныл.

Но мало по малу с окрестных земель
Сбирались на тризну древляне,
Богатые лакомства, яства и хмель
Грузили в бесчисленны сани,
Свозили для пира, и пёстрой толпой
Всё поле усеяли вслед за собой.

С боярскою свитою прибыл и Мал
На Игоря поздни помины.
На месте, где князя он смерти предал,
Теперь ожидал он княгиню
И славил сей жребий удачливый свой:
Теперь его власть над несчастной вдовой,

И совести попранной слабый укол
Жестокой души не тревожил.
В мечтах то садится за киевский стол,
То с Ольгой на брачном он ложе,
И славой покрыт он, и щедр, и богат,
И шлёт уж за данью послов в Цареград.

Княгиня тем временем прибыла в стан
И, к гиблому месту подъехав,
Велела великий воздвигнуть курган,
Помост из щитов и доспехов,
Высокий костёр погребальный сложить,
Да копий оградой его окружить.

И двинулись люди душе в упокой
Стяжать леденелую землю
Кто ратным шеломом, кто мирной рукой,
Всё выше и выше подъемля,
Пока не насыпали холм, что вознес
Главу свою чуть не в пределы небес.

Вот Ольга взошла по ступеням крутым
На пик гробового утёса,
Костёр воспалила. Завихрился дым,
Заструились хладные слёзы;
И скоро, предавшись студёным ветрам,
Дух князя унёсся к предвечным мирам.

На холм возвели боевого коня
И, в общем суровом молчаньи,
Соратники Игоря чреву огня
Его обрекли на закланье.
Все брани конь с князем делил пополам -
Пусть верную службу сослужит и там.

Храбрейшие войны обеих дружин
Сходились пред свежей могилой
Стена со стеною, один на один
Помериться ратною силой,
И, тяжкой рукой сокрушая в бока,
Кидали друг друга о земь свысока.

Потом поединщики мирно сошлись
В застолье лихом бесшабашном,
И в дружбе до гроба друг другу клялись,
И кубками бились размашно,
И кубки свои осушая до дна,
Бросались в объятия пьяного сна.

Шумел, потешался беспечный народ,
Забыв про печаль и поминки,
Смеялся, пел песни, водил хоровод,
Под дуды плясал и волынки.
Лишь отроки Ольги не пили вина,
Приказу верны, что давала она:

"Исполнить старайтесь все нужды древлян,
Но сами гульбе не внимайте -
За край наполняйте древлянский стакан,
Свои же под стол выливайте.
Древлянам служите, как служите мне,
А с Малом любезнее будьте вдвойне".

Но Мал безучастен. Веселья разгар
Он в думе очами обводит:
Друзей ищет старых и ближних бояр,
Но многих из них не находит.
Чтоб мысли тревожны скорее пресечь,
Он к Ольге невдруг обратил свою речь:

"Княгиня, нам милость свою окажи,
Поведай, куда запропали
Те наши бояре, те наши мужи,
Что в Киев к тебе мы послали?
Здоровы ль, хворают, в могиле, в беде?
Давно ли расстались с тобою и где?"

"Напрасно волнуешься, светлый мой князь!,
-На то ему Ольга вещала,
-На свадьбу спеша, я ездой увлеклась,
Чуть насмерть коня не загнала.
На диво очнулась в конце уж пути,
Оставив сватов далеко позади.

Хоть нас разделяет не боле двух дней,
Но тропы все по уши в снеге,
Да медлит их сотня с преданным саней,
Подарков несчётны телеги...
Однако же щедры награды готовь -
Бояр своих скоро увидишь ты вновь!"

Услышав от Ольги желанный ответ,
Поклон ей отвесив прощальный,
Мал свадебный мчался уж ставить обед,
Покинув обед поминальный -
Обед, на котором в презреньи своём
Ни разу не поднял он кубок с вином.

Меж этим гуляньем пресыщенный день
Устало клонился к исходу.
Помалу преднощная ширилась тень,
Пленяя небесные своды.
В бессилии сонном утихли ветра,
Чтоб с новою силой завьюжить с утра.

Что жнец воздвигает губительный серп
Пред жатвой на хлебны колосья,
Над кронами сосен, над главами верб
Так месяц щербатый занёсся,
Завис, тяжелея, что хладный топор,
И ждёт в нетерпеньи немой приговор.

Вспылали вкруг месяца тысячи звезд
По небу недавно пустому.
Поднялись древляне с просиженных мест,
Сбираясь уж ехать до дому.
Но Ольга не хочет их прежде пустить,
Как кубок прощальный до дна осушить.

Им лучшее слуги разлили вино
Особого ради мгновенья,
Украдкой от взоров в стакан заодно
Снотворного всыпали зелья,
И Ольга с кургана в сияньи луны
Возвысила глас средь ночной тишины.

"Испьём же заветный сей кубок! И пусть
Минуя беды и тревоги,
Вам скатертью ровною стелится путь
В родные дома и чертоги,
Невластен где хлад и полунощный мрак!
За отчие кровы! За дедов очаг!"

И в буйном порыве весь пирственный стан
Под дружный раскат одобренья,
Неистово впившись в безмерный стакан,
Его опорожнил в мгновенье.
Но тут же, сраженны дурманом хмельным,
Что мёртвые пали один за одним.

"Теперь да отмстится вам Игоря кровь!,-
Так Ольга промолвила хищно,-
Сгною ваших чад среди рабских оков,
Дома обращу в пепелища,
Задую навек ваших дедов очаг!"
Сказала и отрокам подала знак,

Сама же исчезла, что ворон в ночи.
В злодействе ей верный слуги
Со звоном исторгли из ножен мечи...
Проснулись ветра вдруг и вьюги,
И в снежном буране сокрыли от глаз
Убийц и отмщенья кровавого час.

На редкий сквозь вихрь прорывавшийся стон,
Ликуя, что пекловы черти,
Бессчётные хлынули орды ворон
И, в пляске злорадствуя смерти,
Слетаясь в пречёрный кипящий навес,
Замглили собою сияние звезд.

В тени преисподней на целую ночь
Отверзлись широкие двери;
Юдоль и пучины загробные прочь
Покинули древние звери,
Чтоб жертвенной плоти урвать на пиру
И сытым обратно вернуться к утру.

Всю ночь несмолкая в древлянских лесах
Бесовская длилась потеха,
Кругом сея ужас и трепет, и страх
Под рокот гортанного смеха,
Покуда зарница, пуская стрелу,
Загнала всю нечисть в пещерную мглу.

Как вовсе ночная истаяла тень,
По вновь заметённой дороге
С дружиною малою Искоростень
Князь Мал покидает в тревоге:
Уж ночь миновала, за нею рассвет,
Всё к свадьбе готово, а Ольги всё нет.

Вот из лесу тесного выехал он
И встал вдруг, сраженный как громом:
Ужель не виденье, не призрак, не сон?
На месте до боли знакомом,
Где должно разгулью и жизни кипеть,
Пирует вовсю ненасытная смерть.

Здесь люди и кони на ложе одном,
Укутавшись сенью сугробной,
Почили глубоким безвременным сном.
Средь поля скалою надгробной
Их кровью залитый могильный курган
Застыл торжествуя над прахом древлян.

Здесь волки, срывая голодную злость,
Исходятся в пене кровавой.
Им сытые враны обглоданну кость
Кидают для пущей забавы
И смотрят, как звери в неистовый бой
Бросаясь, грызутся за кость меж собой.

Теперь лишь увидел обманутый князь,
Раскрыв обольщённые вежды,
Что всуе на Киева стольную власть
Пустые лелеял надежды;
Что Ольга порог переступит женой...
Но казнью явилась она и войной.