Бродячий пес

У серой церковной ограды, поджав под себя тощий хвост,
С грязной свалявшейся шерстью сидел и поскуливал пес.
И сторож церковный беззлобно ему говорил: «Эх, прохвост»,
И часто ему в кармане кусочек чего-нибудь нес.

Крестясь,  и с поклонами в пояс шли люди к церковным вратам,
А пес от душевной муки глаза поднимал к небесам.
Он знал, что ему там не рады, нет места бездомным зверям.
Пес,  молча терпел и слушал, уж если нельзя ему в храм.

Пустили бы что ли погреться. Иль кто бы чего б ему дал.
И слышалось тихое пение. И сладостно было там.
На морде у пса умиление, хоть грязный он хвост поджимал.
Собакам грехов отпущения никто никогда не давал.

И холодно было и зябко. Накрапывал дождь как назло.
И думал наш пес сердито: «Чего ж так котам повело?
Сидит он с людьми и молится, иль бегает хвост трубой.»
Пусть кот хоть и зверь, но все же он- зверь то совсем другой.

Его там накормят, погладят. И сытно ему и тепло.
И с матушкой кот тот ладит. А псу вот не повезло.
Не довелось родиться ему каким-то котом.
А довелось собакой, и беспородной при том.

Не знал он библейскую притчу, и библию пес не читал.
И думал наш пес: «За что же? Его так Бог наказал?
Кота то небось не прогонят, везде он там нос свой сует.
По церкви важно он ходит, усы свои гордо несет.

А дело все в том, что когда-то не вовремя он забрехал.
Молчать надо было, не тявкать – сейчас бы с котом он стоял.
Когда наш Спаситель безгрешный от тяжести страшной упал,
Весь люд замолчал, пес тоже. Паршивый лишь пес забрехал!

Века проходили, столетья, и стало неважно теперь
За что кота пропускают, а перед псом закрывают дверь.
Лишь проходящий сторож свистнул ему: «Эй, прохвост!
Пошли, накормлю тебя кашей! Эх, ты, замерзший нос!»

Сменяет лето осень. Осень сменяет зима.
И никому на свете собака совсем не нужна.
Грязная и голодная часто у церкви сидит,
И глазами умными вслед прохожим глядит.