Как Лиличке

Нет. Снова слишком много слов
Я повторяю каждый раз себе.
Но нет ни одного шага вперед -
Всё к тебе, к тебе, к тебе...

В чеширской улыбке всегда я
Спокоен, весел как и прежде.
Счастлив с тобой или без тебя,
Но в глубине, я еще в надежде.
 
Всё просто, советовать всегда легко.
Один я разбежится, другой сопьется.
Я за полгода устал душить его,
А оно сквозь пальцы бьется, бьётся...
 
Ну куда его? В какой чемодан?
Мне б напильник, да побыстрее
Сквозь решетку ребер сослать туда -
Подальше, где ему теплее.
 
Там, где ты, там постоянно лед.
Полюса сомкнулись прямо под тобой.
Зелено-синий взгляд, как молот бьет
По моим, зеленым, и бьет слезой.
 
Я пытаюсь уйти, ускоряя шаг,
Наступаю на них, ставлю вновь вперед.
Мне не надо много, одних вот так,
Привыкаю, черенок всегда в одно место бьет.
 
Равнодушная - мне только ты нужна.
Тело всё дрожит, приезжай, посмотри.
Да, любовь она на столько зла.
В нас вода, но эта вода горит
 
Четыре камеры, в какой из них ты,
Только честно, в каком предсердии?
Ты не уходишь, хоть настежь двери все,
И кругом листовки о милосердии.
 
Решено, к тебе словно Вова к Лиличке,-
Лишь вдохновением, и делить со всеми.
Что ж, лови меня, сырая улочка,
Изгоя с каменным сердцем богемы.
 
Нет места мне ни дома, ни на работе.
Нутро издергалось, куда ж теперь ему...
Каждый выдох мой подобен рвоте,
Каждый дом теперь идет за тюрьму.
 
Воля моя, где ты? Подбери меня.
Неужели и тебя она забрала с собой?
Жизнь на ручнике, до крайнего щелчка.
То ли на коленях я, то ли по колено вкопанный.
 
Даже вогнанный, что рукой не двинешься,
Железной тяжестью налилось тело всё
За что ты мне в прохожих видишься?
И в телефоне слышишься своим «алло»...
 
И как закончится поэма образов?
Лишиться бы оков придуманной игры.
Но вот мой слушатель слушать всегда готов,
Мой главный слушатель - стена меж комнаты.
 
Я громко, с чувством ей про нас рассказывал.
От слов заплевана, просила слов еще.
Волной новых строк её забрасывал,
Что от усталости сводило скулы щек.
 
Зачем судьбою ты была подарена?
Видно, она была в тот вечер заспанной.
Ещё вчера душа была отшвабрена,
Теперь капелью горит пластмассовой.
 
Помнишь, как ты, за мной хромая вдоль дорог,
Чуть хриплым голосом просила подождать.
Примерно так и я, только совсем без ног.
Да и зачем они, ведь некуда бежать.
 
Даже не стоит звать, и не оглянешься.
Намеренно ушла, в даль, от меня вперед.
Возможно, этим ты мне только нравишься.
Ушла ты, но почему-то совесть меня грызет.
 
Хочу тебя бросить, но знаю, не брошу.
Ты заперта там, с сердцем, в клетке.
Пусть! Одно попрошу, ты уж с ним осторожно.
Успокой его, пусть мне станет хоть немножко легче.
 
Укачай ребенком, расскажи сказку,
Что наше чувство на вечно, только ты и я.
А боль? Ты же медик, сочини отмазку -
Шум сердца или аритмия.
 
Ну как, я достаточно выстрадал?
Не молчи, говори! Говори!
Как язык повернулся, как мысль закралась,
Ты же не думаешь, что я всё забыл?
 
Помню.
Да, в тишине, один, в заначке, но помню,
Как школьник за домом, забычкую.
Но не выброшу, потом достану опять вспомню
Тебя, ту, в сумерках, в парке тихую и скромную.
 
Увижу, перед собой, чистым листом моим,
Не заполненным, не исчерканным.
Где начинал, боясь, двойным твердым карандашом
Чуть видно, не свойственным мне почерком.
 
Увижу ту,
Меня вечером в комнате ждавшую.
Не курящую и не пьющую,
В больничном коридоре обнявшую,
Приходившую ко мне, любящую.
 
Опять вспомню, пойдешь по венам с улыбкой.
По ногам будешь бить, за руки трясти.
Маленькой, мягкой плиткой,
Ты груба, терпка, как вынести?
 
Ну что ж, спасибо, тебе, моя «Лиличка».
Не скупилась, в культурной, на невском.
Любить тебя - стало привычкой.
Такой вредной, что до сих пор не бросил. Честно.