Лествица

«Надо не противится Богу, отдаться
созерцанию Его образа, - и Он
возьмет в плен наше сердце».
А. Ельчанинов.


Вился синий дым над хатой.
Осыпались тополя.
В небе месяц плыл щербатый,
И шумела рожь в полях.
И смотрел я с грустной думой,
На поля и рыхлый стог.
Кто судьбу мою придумал,
Свить из ленточек дорог?
Без забот и без стремлений,
Шел по жизни налегке.
И березок отраженье,
Пил кувшинкою в реке.
Мог я жить, гораздо проще,
Если б сбросил груз страстей.
Солнце запрягал как лошадь,
Я в телегу вербных дней.
Падал в стог, в траве валялся,
И глотал лебяжий дым,
И по монастырям шатался,
Как угрюмый пилигрим.
Небо я коптил без дела.
Вспоминаю я с тоской,
Как я в Оптину приехал,
С расколоченной душой.
Эти дни,
        теперь, мне снятся.
К Старцу,
        я приехал,
                к Старцу.
Душа кровью обливалась,
В хляби Оптинских болот.
Заря лапкой умывалась,
Как чеширский,
              рыжий кот.
Оглашали птичьи звуки,
Покосившийся погост.
Разливалось над округой,
Молоко лесных берез.
Оптина - край запустелый,
Обезлюдел
          и замшел…
Не один светильник веры,
Здесь молитвой пламенел.
К Жиздре я сходил унылой,
Старцев посетил могилы.
Лес там мачтовый стоит,
Тайну древнюю хранит.
Здесь сшибая с веток озимь,
Ходил батюшка Амвросий.
Он учил: - «Как колесо, 
                у телег вертится,
Так и добрая душа,
Вверх всегда стремится».
Этот край -
           духовно тонок.
Здесь в барашковом тумане,
Сосны, пальцами иголок,
Четки звезд перебирают.
Сколько светлых душ сияло,
Средь смолистой хвои:
Варсанофий,
          Лев,
              Макарий,
        Моисей,
 Антоний.
Под лимонною луной,
Здесь был Гоголь
                и Толстой.
Для души нет лучше места,
Здесь молился Достоевский.
Душ великий урожай,
Собрал в жито этот край.
Машет кроной лес кудлатый, 
Ветра жалостный напев.
Вы скажите мне ребята,
Есть ли счастье,
                или нет.
Трава в поле режет ноги.
Ночь швыряет дождь в лицо.
И кремнистые дороги,
Свились в жесткое кольцо.
Под ярмом заботы праздной,
И под ношею труда,
Я еще таким уставшим,
В жизни не был никогда.
Жил я раньше как придется,
А теперь, под гнетом мук,
Дрожат ноги, шея гнется,
Выпадает все из рук.
На губах цвел рдяный мак,
Только больше нету сил.
Никогда телесных благ,
Я у Бога не просил.
Отыграла дней свирель.
Помнит клен вихрастый,
Как снегурочка и Лель,
Жили в моих сказках.
Я скрывал слов грубой лестью,
Свой удел кондовый.
И звенел в стихах и песнях,
Колокол сосновый.
Лесть прошла, а боль осталась.
Дождь смывает пот с лица.
Дотащить свою-б  усталость,
До желанного конца.
Пусть шумит забольный ветер,
Заглушая боль и грусть.
Может быть, хоть перед смертью,
Я сквозь слезы улыбнусь.
Пускай, скован я печалью.
Веря зарнему лучу,
Даже в грустный час прощальный,
Унывать я не хочу.
Головой к земле поник,
Как трава от ветра.
Помню в куче пыльных книг,
Я читал про это.
Когда глыбкое ненастье,
Разметало в поле рожь.
И когда молитва гаснет,
Как лампада в летний дождь.
Когда труд без дела стынет,
Повергай себя во прах.
Ты забудешь об уныньи,
Когда каешься в грехах.
От унынья нет спасенья,
Кроме средства одного,
Псалмопенье с рукодельем,
Словно сор сметет его.
Обруч месяца сияет…
И унынья снежный ком,
Я молитвой вышибаю,
Из себя как сапогом.
Я молился в снежном шуме,
И утих пожар во ржи,
Скука как сова вспорхнула,
С тонкой веточки души.
Я опять люблю и верю,
И молюсь трухлявым пням.
И опять тропой замшелой,
Я бреду к монастырям.
Звенит тишина,
             к ней не трудно привыкнуть
Дивеево,
        Ах,
           так и хочется вскрикнуть.
От звездной пороши собор поседел.
Четвертый удел!
              Четвертый удел!
Был первый удел,
Далеко на Афоне.
Как жить хорошо в этом благостном звоне.
Гляжу,как к иконе,
                ползет едкий дым.
Здесь жил и молился святой Серафим.
Здесь ближе до Бога,
           здесь ближе до неба.
Иду и молюсь:«Богородице Дево!»
Любая печаль,
            и душевный недуг,
как дым растворяется,
                таит испуг.
Здесь батюшка,
          в молний косматые вспышки,
Кормил из руки,
              косолапого мишку.
И здесь он сухими устами предрек,
О том, что воскреснет,
                в начертанный срок.
И чудом сим дивным
                великим,
                и тайным.
Он многих людей приведет к покаянью.
Когда же антихрист,
                явит себя свету,
Дивеево встанет,
               стеною до неба.
Канавка Святая людей защитит,
И храм белокаменный в небо взлетит.
В небе гроз вскипает пламя,
Замирает звон телег.
Машет мельница крылами
На приволье пышных лех.
Взор пленяет на пыжне,
Лебеда да цвет голубый
К пестрой сутолке вещей,
Ум прикован властью грубой.
Иисус спал в голом поле.
И апостолам сказал:
Рай ищите! – остальное,
До краев насыплю вам.
Что же я души кошелку,
Завалить вещами тщусь.
Луна светит обнаженная,
И не нужен ей картуз.
Что за глупая затея,
Разве вещи главное?
Соловьи не ждут, не сеют,
А поют как пьяные.
Даже к людям, даже к людям,
Мы привязаны порой.
Людским мненьем  мерим,судим,
Дорожим их похвалой.
Душу плотским чувством сушим,
Любим молодых невест,
А на сколько краше, лучше,
Их заоблачный Творец?!
Кто злым мнением кичится,
Любит плату за труды,
Коль в пустыню удалится,
Там не принесет плоды.
Кто ж работает для Бога,
Прочь желания гоня.
Примет в старости убогой,
Беспристрастие к вещам.
Не сужай взгляд, гляди вширь,
Не гонись за лоском.
Раз пришел я в монастырь,
Иосифо-Волоцкий.
Купола крестами машут.
Я не видел,
           места краше.
Он обсыпан звездным пеплом.
Его стены шире неба.
Вам такое
         и не снится.
Вот где хорошо молиться!
Купол шпилем в небо врос,
Его видно за пять верст.
Здесь вериги Старцы носят.
Среди них Святой Иосиф.
В гуще леса,
            в струйках дыма,
Он присутствует незримо.
На поля овса и гречи
Дождь лущит Иван Предтеча.
А над жнитвой
             и холмами,
Веет снег Фивейский Павел.
За осины и березки,
Кротко молится Нил Сорский.
В небе вяжут дождь
                звезд спицы.
Прихожане говорят,
«Что Илья
                на колеснице,
Коней гонит на закат».
Хрупкий сыплется снежок.
Я иду далече…
Взвалив солнце как мешок,
На тугие плечи.
Слышу шум древесных глав.
Из озерной глади.
Язык птиц,
          деревьев,
                трав,
Мне всегда понятен.
Ветер в рожь плюет листвой.
Грустно мне до ужаса,
То что батюшку свого,
Не всегда я слушался.
Был б я не таким злосчастным,
Жил без горя и забот.
Говорил он, а я часто,
Поступал наоборот.
Шаль тумана вздыбил вечер,
Над задумчивым прудом.
Послушный,
         ..не противоречит,
Ни в хорошем, ни в худом.
Он идет по дороге торной,
В веренице одинаковых дней,
И не верит себе во всем добром,
Даже до конца жизни своей.
Он читает жизнь как повесть.
И его космы треплет ветер.
Чистую имея совесть,
Он не боится уже смерти.
Он свалив с плечей тревогу,
Стрекоз ловит в травке.
Даст ответ строжайший Богу,
За него наставник.
Расколов луны горшок,
Ввысь всплывает вечер.
Лентой пыльною дорог,
Я иду далече.
Слышу звон за косогором,
Вьются стаи рыжих ос.
Скоро масленица, скоро,
А за ней блинный обоз.
Дух запретной старины,
Блин в ладошках жжется.
Хорошо испечь блины,
В сковородке солнца.
Печь топи,
         топи угарней!
Блин с икрой и кашей.
Всем дадим,
Настюхе, Дарье,
И тетке Параше.
Прилетят благие вести,
На крыле сороки.
Отнесем мы стерлядь в тесте,
Дьякону Митрохе.
А когда гульбе веселой,
Пост придет на смену.
Испечем пирог с картошкой,
Попу Ермогену.
Пост придет, придет с клюкой,
В пестрядиной ряске.
Будем слезы лить рекой,
За грехи за тяжкие.
Вытрясу я из ушей,
Звонкий смех молодки.
Наварю капустных щей,
И достану четки.
Песни смолкнут над стогнами,
Занесет метелью дол.
Буду слезы покаянья,
На дубовый сыпать пол.
Жизнь укорами бичуя,
Я поникну головой.
Завет с Богом заключу я,
Что исторгну все худое.
Пред иконой зажгу свечи,
И пред ладаном чадящим,
Буду печься я о вечном,
Не пекясь о приходящем.
Буду зной сносить я в поле,
И пощечины пурги.
Соглашусь по доброй воле,
Терпеть скорби за грехи.
Буду странствовать без устали,
По Святым монастырям.
Помню в Тихонову Пустынь,
Привела судьба меня.
Грустно,
        грустно,
               грустно,
                грустно.
Что такое?   
          Лес густой.
Это Тихонова Пустынь.
Не спеши душа,
             постой!
Помолись,как пред Причастьем.
Тихо,
         тихо,
              не спеши.
Пусть греховное ненастье,
Улетучится с души.
Лес без края и предела.
Сосен скрип да лязг дождей
Помню я как копны сена,
Разгребал для лошадей.
Как в источнике купался,
Как в завьялой кельи жил.
Тогда сам себе казался.
я отшельником лесным.
Шелестели травы тихо,
На глаза мне липла мгла.
Где то здесь блаженный Тихон,
Жил в расщелине дупла.
Здесь за елкою мохнатой,
Там, где с веток сыплет снег,
Старец исцелял когда-то,
Бесноватых и калек.
Шел в луны сияньи тусклом,
В чахлой ряске и с клюкой.
Ах,
  чего-то,
          грустно,
                грустно.
Не спеши душа,
              постой!
Над лачугами струится
В небо,
       голубой дымок.
С вечностью хочу я слиться,
Помози мне в этом Бог.
Начинает в самоваре,
Дым березовый ворчать.
Спел бы песню на гитаре,
Только я привык молчать.
Девки пляшут в корогоде,
Этот образ мне не нов.
Из души тепло уходит,
С дымом бесполезных слов.
Поучать других мне рано,
Что я в этой жизни знаю.
Очень часто со словами,
В душу помыслы влетают.
Слова в деле не помога.
Вея светлою печалью.
В тишине мы ближе к Богу.
И беседуем с Ним тайно.
Схожу лучше за грибами,
Иль к реке схожу проведаю,
Как пасутся на поляне,
Табуны кустов ореховых.
Я люблю,
       когда над стогнами,
Утро солнце катит дынею.
И глаза мои бездонные,
Небо всасывают синее.
Жизнь проходит за заботами.
Обуян я грустной думою.
Как живем мы люди хлопотно,
А о смерти и не думаем.
Живут Иноки в обителях,
За нас грешных Богу молятся.
Каждый день под снежной выбелью,
Помнят смерть и к ней готовятся.
Спать ложатся - о ней думают,
И живут всю жизнь как мертвые.
А мы планы строим глупые,
В слепоте своей упертые.
Жизнь проходит в дикой спешке дней.
Смерть придет и все закончится,
Если б помнили всегда о ней,
И грешить нам не захочется.
Главное не торопится жить,
С себя сбросить злые хлопоты.
Все заботы свои возложить,
И дела,
       на плечи Господа.
Наблюдая за покосами,
Мне смотреть у речки нравится,
Как заря косулей розовой,
В небе с месяцем бодается.
Солнце в тучах светит благостно,
Над сухменью и болотами,
Быть бы тихим мне и ласковым,
Как березки эти кроткие.
Легким быть как дым желаю я,
Угасить в душе смятение.
Кроткий ум хранит молчание,
Когда весь объят смущением.
К душе кроткой не прилипнет зло,
Веет в них ржаным раздольем.
Нежный голубь вьет себе гнездо,
В месте тихом и спокойном.
Кротких скорбь не донимает,
В них всегда покоем веет.
Они часто принимают,
Как награду поношенья.
Утро,солнце желтой тыквою,
На плетень зари повесило.
Жить с соломенной молитвою,
Мне на энтом свете весело.
На зарю смотрю игриво я.
Серебристым гребнем месяца,
Я расчесываю гриву,
У зимы белой медведицы.
 
Звезды крошат синей крошкою.
Я служу березам литию.
И с душой своей таежною,
По лесным хожу обителям.
Среди зарослей бурьяна
Средь лесов,
              степей,
                болот,
Стоит Пустынь Лукиана.
Воет ветер у ворот.
Здесь лампада тлеет веры,
Закат тонет на пруду.
В этом прудике замшелом,
Лукиан ловил плотву.
В облаках луны кадило,
Расстилает дым берез.
Из любви,
         добра
              и мира,
Монастырский соткан воздух.
Тихо,
     Тихо,
           ни души окрест.
Здесь под выжженными липами,
За грибами ходил в лес,
Лукиан, звеня веригами.
Здесь молился он под елью,
За спасение Руси.
Приходили к его келье,
Зайцы,
      белки   и лоси.
Тихо,
     тихо,
          тихо,
               тихо,
Плывет кругом голова.
Куст не дрогнет земляники,
Слышно как растет трава.
Тишина как волк голодный,
Звон съедает колокольный.
Божница с резными подзорами.
Я жить здесь остаться не прочь.
Монахи как черные вороны,
Заутреню служат всю ночь.
Дубы,
     как угрюмые схимники,
Кладут пред зарею поклоны.
С амвона бесстрастные иноки,
Читают псалмы и каноны.
Молятся они за наши скорби,
Чтоб над речкой клубился пар,
Чтобы пчелы на пасеках знойных,
Собирали душистый нектар.
Чтоб дымились овсяные зори,
Чтоб гречихою цвел умет.
Чтоб полонником дед Пахомий,
Из горшков черпал липовый мед.
Чтоб шумело кругом злотравье,
Чтобы люди не знали забот.
Чтоб корова у тетки Агафьи,
Принесла здоровый приплод.
Чтоб мы ели блины да олажки,
И прибытен был сев зерна.
Чтоб невеста у Трущева Сашки,
Как березка была стройна.
Чтобы жизнь в Астраханской деревне,
Была легкой как птичий пух.
Чтоб во веки не знал искушений,
Лесной инок Костя Барсук.
Хорошо в час вечерний в храме,
С восковою стоять свечой. 
Плавает дьякон в кадильном тумане,
Как пескарь как окунь речной.
Трещат свечи, словно шишки,
Пред кивотом благолепным.
Я хочу в соцветьи пышном,
Быть невзрачным и бесцветным.
Пусть устало гаснут очи.
Я с секундой, с мигом каждым,
Бдительно в запруде ночи,
Уловляю мысли вражьи.
Их кладу на берег влажный,
Сеть тугую расплетаю,
И от жаб зеркальных карпов,
Я умело отделяю.
Не проглотит меня грусть,
Страх мне мглой не застит вежды.
Ничего я не боюсь,
Лучась светлою надеждой.
Утро солнечные кудри,
Расчесало гребнем тучи.
Есть бесчувственные люди,
Как слепцы, что видеть учат.
Те, что Бога не боятся,
Полны тягостных сомнений,
И к спасенью не стремятся,
В ком нет веры и смиренья.
Их дела подобны пеплу.
Жизнь хрупка их, как вода
Лишь смиренный,
               лишь смиренный,
Не приткнется никогда.
Зла в других не замечая,
Он лишь свой бичует грех,
Он себя всегда считает.
Хуже,
     хуже,  ..хуже всех.
Солнце блещет над холмами.
В нем как груз лежит вина.
Он себе в грехи вменяет,
благолепные дела.
Он не ищет знаний праздных,
И не терпит суеты.
В нем всегда,как свет бесстрастно,
Течет речка нищеты.
Он советы жадно ловит,
Как лягушка ловит мух.
Никому не прекословит,
В нем всегда спокойный дух.
Получив давно прощенье,
Он хранит греховный гнет.
И для вящего спасенья,
Иступлено слезы льет.
Если ж в сердце безмятежном,
Вспыхнет зычная гроза.
Жезлом пламенной надежды,
Гонит он отчаянья пса.
Как ребенок он взирает,
Взглядом жалостным на мир.
И похвал не понимает,
А, поняв, не верит им.
Он любовью весь искрится.
И как пчелы алчут мед,
Он к бесчестию стремится,
И злословье жадно пьет.
Гнев людей ему как лучик,
Освещает в сердце грязь.
Знает он, что ближний лучше,
Видит струпья наших язв.
Свою мудрость он скрывает,
Как скрывают солнце сосны.
Себя глупым почитает,
Говорит со всеми просто.
Своей воли он дичится,
И вотще не верит ей.
Бога оскорбить боится,
Даже просьбою своей.
Если ты сидишь на троне.
Ни поймешь во веки тех,
Кто лежит в грязи и гное.
Ниже,
    ниже,
        ниже всех.
Когда конь бежит без стада,
Он быстрее ветра мчит.
Но когда другой конь рядом,
Он имеет жалкий вид.
Гордость херувимов вербных,
сдула с пенных облаков.
Так смиренье может сделать,
Вновь из бесов Ангелов.
Кто у Бога меньше просит.
Чем достоин он подчас,
Тот получит больше
                в восемь,
                в десять,
                в двадцать,
              в тридцать раз.
Если страстное томленье.
Тебя гложет, иль тоска,
Нет,надежней, чем смиренье,
Средства,супротив греха.
Снег как бабочки порхает,
В сетке лунного сочка.
И монастыри мелькают,
В голубых моих зрачках.
Стриж парит на небе плавно,
В рыхлом блеске месяца.
Троице-Сергиева Лавра,
Мне в дали мерещится.
 
Звезды стынут,словно серьги,
Светятся в пруду.
Помоги мне Отче Сергий,
Превозмочь беду.
Ты своим потайным взором,
Видел поле Куликово.
И недаром твоя Лавра.
Центр Руси -
            оплот державный.
Твой Посад возник как диво,
Средь чащоб и рек
                на взгорье.
Лучась внутренней молитвой,
Ты пахал,
        строгал
               и строил.
Опаляли зори светом,
Поле,
      хвойный лес
                и пряслы.
Как-то раз ржаного хлеба,
Истощились все запасы.
Ты сказал монахам, «Верьте,
Что Господь нас не оставит!»
Голод всех стегал как плетью,
Разбредались в лес монахи.
Как-то раз на зорьке мутной,
Прикатила в лес телега.
На телеге,
         что за чудо?
Воз с ржаным
            горячим хлебом.
Нет, кругом нигде в окресте,
Сел и хат,
          лишь мачты сосен.
Ты сказал монахам,«Верьте!»
И Господь тебя не бросил.
И с такой же детской верой,
Я теперь к тебе взываю,
«Помоги мне Отче Сергий,
Дай вкусить мне сладость рая».
Зорь кисель устанет литься,
С облачных высот.
Только буду я молиться,
У твоих ворот.
Ах, как хочу я одеться,
В белых кувшинок наряд.
Чистые,
       чистые сердцем,
Бога на небе узрят.
Взвиться-б ввысь!
             На небо мне бы,
Взнести душу на руках!
Плещется земное небо,
В целомудренных глазах.
Лег к ногам моим путь млечный.
Дай Господь мне дар приять:
Тела Ангелов и женщин,
Не умел, чтоб различать.
Чтоб любовью чистой,
                вечной,
Гасить дым  земной любви.
Брошу я с утеса
                в речку,
Незабудки,
          васильки.
Неизбывною любовью,
Можно грязь с души стряхнуть.
Послушанье и безмолвье,
Есть прямой к бесстрастью путь.
Сам никто из всех живущих,
Не уймет страстей пожар.
Благодать лишь страсти тушит.
Целомудрье – Божий дар.
От злых помыслов,
                нечистых,
Надо душу охранять.
Лиса спящей притворилась,
Чтобы селезня поймать.
Угашай молитвой тайной,
Ты своих желаний прыть.
Можно лишь одним касаньем,
Свое тело осквернить.
Дух смиренья с покаяньем,
В своем сердце возгревай.
И страстных ночных мечтаний,
Ты в уме не представляй.
В небо солнышко взлетело,
И упало в затхлый ров.
Так, не доверяйся телу,
Не скатиться в пропасть чтоб.
Пруд туманами вздыхает,
В небе пенится гроза.
Покори душе желанья,
Руки,ноги и глаза.
Видеть, чтоб как стрелы света,
С туч ссыпает Рафаил.
Чтоб за бормотаньем ветра,
Слышать ангельский звон крыл.
Как от солнца сохнет сено,
Вянут страстные желанья.
Сушит в нас разженье тела,
Пост и воздержание.
Злые помыслы, мечтанья,
Надо в сердце отревать.
Тот, кто телу угождает,
Раздувает в теле страсть.
В небе тучи как овечек,
Пасет месяц пастухом.
Кто ни пил из райской речки,
Ищет сладости в земном.
Солнышко над полем скачет,
Как корова рыжей масти.
Люди радуйтесь удаче!
Скоро, скоро,
            скоро праздник.
Пасха,Пасха!
             Доброй вестью,
Огласится все в природе.
Радуйтесь,
         Христос воскресе!
Пляшут девки в хороводе.
Дух пьянит,
           пьянит весна.
Зеленеют пущи.
Обнимал Христос с креста,
Всех людей живущих.
К нам спешит благая весть,
В шелесте дубрав.
Пасха, Пасха!
             Бог воскрес!
Смертью смерть поправ!
Он воскрес,
           чтоб жили мы,
Свято и безгрешно.
Чтоб налимы и сомы,
Плыли в наши мрежи.
Чтоб пестрел цветами луг,
Дул озерный ветер.
Чтоб любили всех вокруг,
Старики и дети.
Чтоб умолк таежный вой,
Водяных и лесных духов.
Чтоб заречный дед Сысой,
Не бранил свою старуху.
Чтоб заря как линь плескалась,
В океане дня безбрежном.
Чтоб терпели мы печали,
Теплясь рдяною надеждой.
Ветер,
      оседлав как лошадь,
Хорошо на свете жить.
Без терпения не можешь,
Ничего ты совершить.
Кто с терпением сроднится,
К нему телом прирастет,
Ничего не убоится,
Сквозь огонь живой пройдет.
Сбрось печали и сомненья,
Сор смети тревожных дум.
Свет духовный рассужденья,
облистает темный ум.
Если искренне молиться,
Бог подскажет верный шаг.
У кого ж в глазах двоится,
Тот не тверд во всех путях.
Как фрегат,
           ум мудрый светел;
Устремленный в небеса,
Он лишь под попутный ветер,
Подставляет паруса.
Мудр тот,
         кто не привык,
Своей воле доверяться.
Кто в смирении постиг,
Верить лишь советам старца.
Мудрый вольности лишен,
Связав руки послушаньем,
Он пред старцем как мешок,
Свою душу вытрясает.
Он по царскому пути,
Катит в даль телегу веры.
Он не ленится в труде,
И не делает сверх меры.
 

Не собьет с пути гроз скрежет,
Зверь не устрашит его.
Кто страх Божий в сердце держит,
Не боится ничего.
В неба смоляной котел,
Вечер звезд насыпал горстку.
Помню, Бог меня привел,
В монастырь Псково-Печерский.
Что там было!
             Ах, как вспомню!
В розах все
            в пионах тонет,
Поют звонкие щеглы.
Ветер как причетник воет,
И ворочает валы.
На горе,
        горе запретной,
Дух витает заповедный.
В косы ив, крылатой стаей,
Песни ангелы вплетают.
Белка скачет
             в буйной кроне.
Старец молится в затворе.
Нету краше в мире места.
Ах,
    березонька-невеста,
Распусти фату дождей.
Благодать с ветвей
                пролей!
Всхлипы,
        пени,
             плачь
                и стоны.
Там монахи бьют поклоны.
Об пол лбами ударяют,
Словно яблоню стряхают.
Из земли врастает в небо,
Желтый купол,
             словно репа.
Чтобы вера наша крепла,
Там,всю ночь звенят вериги.
В скалах высеченных ветром,
Смотрят Патриархов лики.
Там, у рощи на полянке,
Сохнет дуб Святого Марка.
Ветки запах источают,
шоколадницы порхают.
Там озера,
          мягче ваты.
И святая горка рядом.
Там,чудес великих масса,
И журчит источник Вассы.
Благотишный льется свет.
И чего там только нет!
Край, любви,
           добра
                и веры.
Богом сданные пещеры.
Где нетленные монахи,
Спят в благоуханной раке.
Славься воинство Христово!
Вы служили Богу рьяно,
Из тел ваших благовонных,
Льется аромат тюльпанов.
Так ли мы,
          воззрясь на небо,
В облаках ворон считаем?!
За беспечность после смерти,
Словно плесень провоняем.
Ах,мне страшно…
              Ад - мне снится…
Лучше вовсе не родиться!
Я главу посыплю пеплом.
Боже сильный,
             Боже крепкий,
Пощади, свое созданье…
Время дай для покаянья.
И избавь, от муки вечной.
И прости,что жил беспечно,
Я заблудшею овечкой,
Блею в пропасти кромешной.
Птицей в небо я взовьюся.
О,
     сладчайший Иисусе…
Захлебнусь я звездным дымом,
Но пробью  дорогу в небо.
Пускай небо, заслонили,
стаи облаков свирепых.
Только дай мне,
               буйной силы…
Боже крепкий,Боже сильный.
Я с Тобой, о, Иисусе,
Упаду, ..не разобьюся!
Заостри мой меч для битвы,
Накорми зерном небесным.
Рвется из меня молитва,
Грудь,проламывая с треском.
 
Ты мою..
        гнилую душу,
Рушником омой от грязи.
Ладан слов вложи мне в уши,
И терпеньем припоясай.
В моем сердце
             закоснелом,
Затепли лампаду веры.
Напои Своей любовью.
И прости за празднословье.
.........................
Вился синий дым над хатой,
Осыпались тополя.
В небе месяц плыл щербатый
И шумела рожь в полях.
И смотрел я с грустной думой
На поля и рыжий стог.
Кто судьбу мою придумал,
Свить из ленточек дорог.
Без забот и без стремлений
Шел по жизни налегке
И березок отраженье
Пил кувшинкою в реке.
Мог я жить, конечно, проще,
Если б сбросил груз страстей,
Солнце запрягал как лошадь.
Я в телегу вербных дней
Падал в стог, в траве валялся
И глотал лебяжий дым,
И по монастырям таскался,
Как угрюмый пилигрим.
                2002г.