Головорезы Марса

***

Моя свобода съеживалась от строгости голоса твоего,
морщины разрывали лицо, от напряжения трескалась роговица.
Моя свобода, мое затравленное существо,
никак не могло умереть-родиться.
Потом уже я не знал: ошибался или был прав.
Ток слабел, твой голос свисал устало.
Свобода пряталась в черный шкаф,
к ароматным наволочкам и одеялам.

***

И только пустой почтовый ящик,
иван-чай с крапивой, выросшей на песке,
да теплый шлейф военного самолета
знали о разлуке моей, о тоске.

И никто не сочувствовал мне: ни Азия, ни Америка,
ни животные, ни человеки.
И от берега до берега
прошлогодними утопленниками
согревались реки.

***

Мелькают окна и зеркала,
комнаты тянутся одна за другой до зала.
Там созерцательная природа меняет время и время года.
Воробьи щебечут, сопровождают гостей вдоль окон.
Озера соленые, словно вырванные страницы.
Воробьи переносят на крыльях клокочущие ветра,
наполняют цветом и содержанием
окна огромные и зеркала,
потом разлетаются по заброшенным шахтам.
А дальше лишь космос и плоховыбритая луна,
похожая на пьяного космонавта.

***
Не все головорезы Марса, громовержцы Юпитера
остались среди  холмов прошлого-прежнего:
если всем усики подрисовать - все станут похожи на Гитлера.
Если всем брови подрисовать - все будут похожи на Брежнева.

***

Он предлагал мне выйти на улицу - погонять мяч.
Я согласился - пора покинуть безумный срач.
Ведь вся квартира была в табачном дыму,
пол был усыпан вырванными страницами полных собраний  сочинений.
Луна за нами следила светло и тупо.
На диване лежала голая болельщица, член фан-клуба.

***

Меняется ветер и относит меня на юг,
на другой берег реки.
Потом переносит меня на чей-то балкон или крышу.
Вместе с дымами весенних костров путешествую.
Мои карманы набиты пылью и тмином.
Мои глаза поблескивают серыми небесами,
голова распрощалась с былью
и ее нервущейся парусиной.

Разбитые окна

Под звон разбитого стекла разбегались дети по кустикам и крапиве.
Потом лежали на песке до вечера, следили за стратостатами,
стартовавшими из заброшенного карьера.
Над карьером холмы с прическами новобранцев,
песочные лбы, гранитные зубы.
Вечер переливался калейдоскопом разбитых окон.
Крапива жгла. Убегало лето.

***

Открыть окно темной комнаты в мир,
не думать о месте, не знать о часе.
Черная свадьба двух карликов в Папуасии
происходит среди могил.

Свадьба - спасение от холеры,
праздник - спасение от чумы.
Там где уже не хватает веры,
и стал салатовым цвет луны.

Открыть окно и услышать реки,
их странный путь каменист и долог
до черных книг и гранитных полок
большой подводной библиотеки.

***

Ослабило небо давление на сердца,
пульс замедлился, у окна
я стоял весь вечер,
пытался представить кафельную плитку 
океанического дна,
плитку белую колыбельную,
нерушима ее стена,
плитку треснувшую под давлением
летаргического сна.