Метаморфозы истории

               
                Тезисы
                1
Плоскость, превращаясь в шар или куб, образует объём.
В искре тоже есть жизнь, как в части костра.
Поверхность листа проста, но и в ней есть «проём»,
И если сказать грубее, то это – дыра.

Я смотрю: как время течёт, образуя ритм.
В геометрии дня – много граней и много огня.
Но, не каждый виток истории даёт пищу для рифм,
Иногда, это – белый стих в серых сумерках дня.

Шар не так устойчив, как куб: катни и пошло…
Жизнь не только движенье, а – я, слишком, туп:
Я стучу себе в голову, что бы дошло…
Но время протыкает живое, образуя труп.

Если шар – знак движенья, то символ покоя – куб.
Но жизнь не любит деления и сплетает всё в жгут.
И если ты тянешь время, то мир с тобой будет груб:
История – это игла, опутанная нитью минут.

Влезая в поток, прошибая лбом стены, думаешь, что – герой.
Осмысляя пробитой головой суету сует, думаешь, что – мудрец.
И вдохновенно изобретая велосипед, забываешь порой –
Что дом без окон и дверей и есть огурец.
                2
Сотни лет нанизаны, как шашлык, в глубине ума.
Память – не просто сума, в ней всегда есть шик:
Даже тот, кого жизнь не наделила сполна,
Хотел бы вспомнить, что и он не просто мужик –

А, что-то такое: хранитель древнего рода, наследник престола,
Тайный советник, вместивший все тайны и злобу дня.
Что ж до меня, то, продираясь от сложного до простого,
Я не хочу быть судьёй, я просто хотел бы понять…

               Метафизика истории

История – это предмет, взглянув на который,
Каждый хотел бы крикнуть: «Это сделал я!»
Ибо, со временем, легко забывается зло и ссоры,
И, встречая давнего врага, редко кто бормочет: «Свинья!»

У каждого народа эпос переходит в лирику,
Хуже – если наоборот, ибо тот, кто движется вспять:
В хаосе бытия опять уподобляется винтику
Этой жёсткой механики дней, где редка благодать.

У личности больше прав, у народа – обязанностей.
И если смиряешь свой нрав – обретаешь себя,
Ибо чем больше имеешь привязанностей,
Тем меньше – свободы, но в каждой спичке есть сила огня.

Ветхость закона и силы – крепость любви и духа:
Всё наполняет собой метаморфозы истории,
В которых дева может выглядеть, как старуха,
А овечья шкура, лишь шкура – не более…

Камень, сорвавшийся, в любом случае, упадёт,
Так и народ, хотя делает вид, что спит – уже ползёт:
Ибо, здесь нет гор, и каждый пласт, просто засыпает нас,
Погребая всё, что цветёт, и, трамбуя наст.

Уходят со сцены народы и гибнут цивилизации,
Не каждый, вошедший в историю, успел там оставить свой лик,
И бродят под небом безвестные призраки нации,
Но всё же не в каждом юноше зреет старик.

Чем дольше – под небом – тем более бредишь о вечности.
Чем больше привязан к себе, тем страшнее идти,
Но в лёгкости юной души есть и признак беспечности:
Все обрастают добром лишь в процессе пути.

               История и правда

Настоящее легко становится прошлым, но не всегда – историей.
Прошлое принадлежит вечности – история же конечна.
Реальность всегда попахивает фантасмагорией:
Иное – не скроешь, так переиначат бесчеловечно.

История – тоже полигон для битвы, и это не ново:
Умный политик знает, что слово сильнее пули.
Храбрость берёт города, а людей берёт слово,
Но правда - есть правда, и за правду хлебнули…

Поэтому, каждый историк немного фальсификатор:
Кто от ума – кто без него, но выбирая из семейства "куриных",
Даже если курица несёт яйца, а павлин – провокатор,
Большинство эстетично предпочтёт курице павлина.

Всё слишком похоже на игру, до той минуты,
Пока ветер событий не опалит лица:
И тогда не утешит душу часть правды, сам ты
Готов платить кровью за то, чтобы мир узнал подлеца.

Опираясь на правду, мы ищем ориентиры,
Пусть хоть задним умом, но мы чтим глубину промерзания:
Дом с фундаментом – дом. Без основ и в уме только дыры.
А из дыр и мудрец не построит приличного здания.

Знание скрытых причин не всегда человеку на пользу,
Метафизика – глубже, чем может копать «экскаватор».
Ну, а если есть дар видеть больше, так это к «психозу»:
Значит, будешь страдать, ну, а в этом никто не новатор.

               Жизнь и смерть.
                1
Сидя в теньке, или прохаживаясь налегке
Между стволов, набухающих от весны;
Замечая, как в старом пеньке
Корни рождают новую жизнь, а сам ты

Уже заметно и неотвратимо сохнешь,
Пытаешься осознать себя, как часть природы,
И всё же не можешь вместить, что и ты сдохнешь…
Как, впрочем, не можешь понять и что такое – роды.
                2
Эго – это поверхность, отполированная как зеркало,
И вглядываясь, видишь лишь себя: как время,
Оформляя тебя в нечто, потом превращает в ничто.
И каждая мысль конечна, и упираясь в темя,

Никогда не находит то, к чему стремится,
И всегда пребывая в футляре, становится вещью,
Такой же ненужной, как сотни вещей, «лица»
Которых, не вспомнишь даже перед горящей печью.
                3
Хлам - есть хлам. Рука не дрогнет. Сердце не заноет.
Хотя, обозревая окорок, даже свинья готова крикнуть: «Это же я!»
Но человек не то. И если внутри ничего нет,
То ветер сдувает с поверхности всё и вся,

Оставляя после себя чистый лист. И когда
Нет глубины, то нет и истории бытия,
А есть лишь бессмысленная кутерьма, и тогда
Смерть права, – подчищая всё: от «а» – до «я».
                4
Ведь, выбирая жизнь, выбираешь не себя
Во всём этом офигее и опупеозе,
А белого и пушистого, несущегося, осеняя
Времена и пространства крылами любви, неуязвимого «мафиози»

Царствия Небесного и окрестностей низлежащих,
Сложившего власть свою не от немощи и страха,
Не ради молодых и крутых здесь предстоящих,
А, потому что – нет больше власти, нет смерти и разрушена плаха.
                5
Ибо смерть утратила силу, и нет ей больше пищи!!!