Кубанка

Кубанка в гости собралась
К своей любимой внучке,
И угощением запаслась
С очередной получки.

Вместив подарочки с трудом
В огромную корзину,
Она поймала за углом
Попутную машину.

Машина поздним вечерком
Покинула станицу
И побежала с ветерком
На ближнею границу.

И точно – ровно через час,
Ни раньше и ни позже,
Подвез ее усталый «КРАЗ»
К вновь созданной таможне.

А та уже в ночных огнях
Сверкала и светилась
И на досмотры не скупясь,
Усердно гомонилась.

Здесь проверялось все подряд:
Авоськи, чемоданы
И, даже, съестной провиант,
И личные карманы.

Все выставлялось напоказ
(Свидетелем будь, Боже)
И вымогалось всякий раз,
Что было подороже.

Корзина полная из яств
Была тут очень кстати,
И метил возбужденный глаз
Как что-нибудь забрати.

И без вступления, без нот,
Взглянув во внутрь корзины,
Баском сказал усатый рот:
«Оставь кулек малины!».

Кубанка молвила: «Це как?
Ведь это крохоборство,
Ты покраснел, хотя б как рак
За это мародерство!»

«Тебе кажу еще я раз,
Оставь, иди в сторонку!» -
Ударил снова тот же бас
Кубанке в перепонку.

И приняв оскорбленный вид,
Она кулек отдала.
«Бери, проклятый паразит!» -
Глазами лишь сказала.

И тут же вся ушла в себя,
Как раненый при коме,
И дальше в гости поплыла
На керченском пароме.

И ровно через полчаса
Была в другой таможне,
Там парень, пальцами стуча,
Сказал: «Оставь мне дрожжи!».
               
Она ответила ему,
Что их с собой не брала.
«Тогда, - сказал он,- я возьму
Вот тот кусочек сала».

Кубанка молвила: «Це как?
Ведь это крохоборство,
Ты покраснел, хотя б как рак
За это мародерство!»

«Тебе кажу еще я раз –
Оставь, иди в сторонку!» -
Ударил снова тот же бас
Кубанке в перепонку.

Она оставила кусок,
Хотя была в протесте,
И лишь подумала в упрек:
«Возьми, проклятый, тресни!».

И успокоила себя:
«Не все еще забрали,
Что дома нежно теребя,
В корзину руки клали».

У ней еще был шоколад,
Орехи и варенье,
Слегка завялый виноград,
Домашнее печенье.

Да и на ней с поры былой
В ушах были сережки,
На пальцах перстень золотой
И на ногах сапожки.

Была и сумочка при ней
Почти такого тона,
Как темно-синее пальто
Из модного бостона.

А в ней был весь ассортимент:
Все разные там штучки,
Конечно, главный документ
И деньги от получки.

И был уже полночный час,
Луна в небе светила
И  - со созвездием Пегас
О чем-то говорила.

Кубанке надо б отдохнуть
И прямо бы в кроватку,
Но звал автобус дальше в путь
К любимой внучке в хатку.

И замелькали в темноте
Деревья и строения,
И приближалось при езде
Желанное стремление.

И вскоре отслуживший «Паз» -
«Потрепанный калека»,
Доставил ее в поздний час
На пункт «Библиотека».

Она шагнула в темноту
На плитку тротуара,
Совсем не чувствуя беду,
Что ей готовит пара.

Не удалось ей проскользнуть,
Ее поймали взглядом
И преградили дальше путь
В углу за палисадом.

«А ну, снимай-ка живо брошь,
Часы, кольцо, сережки,
На землю сумочку положь,
И не забудь сапожки.

Да и пальто туда ложи,
И блузку, и юбчонку.
Ну, слышишь, живо, поспеши!
Не то проткнем печенку!»

По телу побежала дрожь,
Она вся обомлела,
И, как покорная раба,
Сама себя раздела.

И побелела от стыда,
Была белее кости
И крикнула, пряча глаза:
«Хоть документы бросьте!»

«Там пенсионный документ
И паспортная книжка».
В ответ ругнулся мрачный мент,
Оскалясь как мартышка.

Другой добавил: «Замолчи!
Молчи, пока живая!»,
И лишь квартирные ключи
Швырнул, с брелка срывая.

И осветила тут луна
Погоны и фуражки,
Два туго стянутых ремня
И фирменные бляшки.

Здесь промышляли молодцы,
Одев чужую робу,
И крепко спавшие жильцы
Не вышли на подмогу.

В отдельных окнах лишь ночник
Святил слабо в решетки.
Никто не слышал громкий крик,
Что дико несся с глотки.

А в предрассветной тишине
Кубанка громко выла,
И вслух обиженной судьбе
В сердцах проговорила:

«Да будь ты проклят, демократ!
И вся твоя система».
И трижды плюнула подряд
Через свое колено.

И отрешенно на бордюр
Устало опустилась:
От пережитых процедур
Сознание помутилось.

Крым, Украина  1996 г.