Серебряный остров

Край мой травами звенит.
Лес бормочет сладко.
Под окошком моим шумит
Речка Серебрянка.
Стародавнею порой,
Здесь жил Петр маленький.
В тихой заводи речной,
Он пускал кораблики.
Эту память свято чту
И мой край болотный,
Не без гордости зову
Колыбелью флота.
Речка окаймляет лес,
В садах зреют груши.
Если рай на небе есть,
То мой край не хуже.
Годы в даль уносит течь.
На прибрежье росном,
Я люблю на спину лечь
И глазеть на звезды.
Размышляя о былом,
О Петровских годах.
Глядя, как заря крылом,
Рассекает воду.
Здесь Суворов план кропал
Доблестной победы.
Думал с этого холма,
Петр грозить шведу.
Петр,сидя на холме
У реки отлогой,
Думал, истина в вине,
Если пить не много.
Думал Петр, сняв парик,
Вот хлебну немножко
И в Европу тот же миг
Прорублю окошко.
Разомлев от бренных дум
Мысли, как синицы,
Он с ветвей ума стряхнул,
«Пой, пляши станица».
Пей, гуляй, пока живешь,
Русским трезвость – гибель.
Земли русской не пропьешь,
Хоть все реки выпей.
Веселись пока живой,
После пол дубовый,
Покаянной головой,
Разобьем в поклонах.
Лейся пенное вино,
Пляски, хороводы.
Окаянным кулаком,
Шведу двинем в морду.
Жизнь не стоит и гроша,
Время бестолковое.
В рай лети моя душа
При-тан-цо-вы-вая.
Дождик ломится в окно,
Кони пьют из лужи,
Будто бражники вино,
Черпаками глушат.
Оседлаю я коней,
Чтоб умчатся  в поле.
Кликну зычно – эге- гей!
На степном просторе.
Нежный плод моей души,
Как ромашка вянет.
Ты пляши душа, пляши,
Дробней и угарней.
Что не весел во хмелю
Может сердце глуше,
Иль Россия боль твою,
Песней не заглушишь?
Русь лебедушкой плыла
Сизокрылой павой
Не решил на ней пока,
Петр женить арапа.
Чарки терпкого вина.
Пой, пляши зазноба.
Пей до дна,
          до дна,
                до дна
И с размаху об пол!
Пой губерния, пляши,
Засылайте сватов.
Золотые динь, динь, динь,
Щедро сыпь ребята.
Осетров тащи, балык,
К званному обеду.
А арап на пальме жил,
Ни о чем не ведал.
Жизнь отрава, трынь - трава,
Флот готовьте к бою!
Женим негра и айда
В Средиземноморье!
Пей до дна,
           до дна,
                до дна,
Пузо не расколется!
Гутен Морган, Гутен так,
Нам грехи отмолятся.
Ты пляши арап, пляши,
В ногах правды нет.
Ты скажи арап, скажи,
Любишь, или нет?!
Ах, люблю,
          люблю,
                люблю.
Только мне жена,
Нужна, так же, как коню
Пятая нога.
Пусть звезд сыплется труха,
Нам грехи отмолятся.
На заморский лад никак,
Русь не перестроится.
Никнет русская душа,
Словно клен печальный,
В шапку рваного гнезда.
Просит подаянье.
Вопиет душа с креста,
Раны кровоточат.
Губы, иноверцы нам,
Оцетом не смочат.
Платит русская земля
Дань заморским змеям.
Их подачки, как петля
На голодной шее.
Не пойму я дождь идет,
Или птицы гадят,
Или ночь с небес плюет,
Тучами рыгая.
Ребятишек гложет страх
И играют в салки,
В их встревоженных глазах,
Голые русалки.
Может, я с ума сошел?
Смотрят в даль с тоскою,
Пушкин с Блоком – нагишом,
Со страниц Плей-боя.
В поймах ирисы дрожат
И рябина в поле,
Головою размозжась
Плачет ягод кровью.
Берез плещет молоко,
В кувшин глыбкий дня.
Запад  машет кулаком,
Скалится Чечня.
Ветер в пожнях околел,
Страх крадется в сердце.
Блещет месяц, как прицел
Лысого чеченца.
Радуги, как свеи плах,
Облака, как трупы
И выплевывает мрак,
Звезд гнилые зубы.
Флаг пиратский гордо реет
Над поверженной страной
И горячий,солнца, череп
Брызжет желтою слюной.
Гибнет Русь, как от чумы,
От вина и водки.
И плывут,плывут гробы
По реке -  По Волге.
В даль плывут гробы качаясь
На серебряной волне.
Жены, матери с буграми,
Подгребают их к себе.
«Не тебя ль мой сын любимый
В даль несет реки стремнина?»
Звезды свет унылый льют,
Бабы жалобно поют.
Тетя, тетя кличут дети.
Гибнет Русь от пьянства.
Кто придумает от смерти,
терпкое лекарство?
Бьет в колокола Москва,
Звон струится плавно.
Лупят в грудь себя князья,-
«Мы ль не православные?»
И плывут, плывут глаза –
Голубые лодки. 
Вера праздная мертва,
Вера из дел соткана.
Клен, задумчивый чудак,
Под дождем продрог,
В шапке птичьего гнезда
Мокнет у дорог.
Заметает путь пурга,
Не проехать, не пройти.
Ураган, ураган
Все сметает на пути.
Петр прорубил окно,
Для глобальных целей.
Так скажите от чего,
Дует так сквозь щели?
Лупит град и ливень льет,
Метет вьюга шалая.
Ураган сметает все,
Новое и старое.
Старое и новое.
Кроны ив качаются,
Как шальные головы
На колу болтаются.
Клен кудлатый облетал,
Отцвели каченья.
Может Петр,сбрить велел
Бороды деревьям?
Петр прорубил окно.
От чего ж так сыро?
И летит все кувырком
Над охальным миром.
Лучше было бы темно,
Как в подземном склепе.
Ураган сметает все,
Просочась сквозь щели.
Если б,скажем, за окном
Пела хоть синица,
Так ведь нет, одно дерьмо
Из окна сочится.
Если б Петр год пожил
В Европейском лоске,
Он окно-б на век забил,
Струганными досками.
Клен, гнездо в немой тоске
На глаза надвинув,
Скачет на одной ноге
В даль, косясь пугливо.
Край мой травами звенит.
Лес бормочет сладко.
Под окном моим шумит
Речка Серебрянка.
Древней, славною порой,
Здесь жил Петр маленький.
В тихой заводи речной,
Он пускал кораблики.
Эту память свято чту
И мой край болотный,
Не без гордости зову
Колыбелью флота.
Размышляю я под час
О Петровской смуте.
Встарь стояла, как щас,
Русь на перепутье.
Так же на Востоке зыбко,
Зорь дрожала алость.
Так же солнце красной рыбкой
Над жнивьем плескалось.
Ветер радостный шалун,
Сшибал с клена шапку.
И щипал берез табун,
Так же мирно травку.
Перепутье есть у всех.
Каждый путь тернистый
Знает перепутье дел,
Перепутье мысли.
Словно мельница,вода
Жернова лет крутит.
Меж добром и злом всегда
Было перепутье.
Звезд серебряную сеть
Ночь сплела над домом.
Перепутье дела есть,
Перепутье слова.
Веник лет устанет месть
Чувств увядших листья.
Наше детство, тоже есть,
Перепутье жизни.
Не забыть нам ту истому
Детства сладкого, как сон,
Когда ночь,как пьяный клоун,
Танцевала над прудом.
Когда радостно спросонок
Улыбались мы заре
И луна, как медвежонок
Кувыркалася в траве.
Часто детства легкий лучик
Разгоняет злые тучи.
Когда взор свой окунаем,
В тихий пруд воспоминаний.
Пускай скачут дни, как белки
С веток памяти моей,
Сердце греет случай редкий
В череде ушедших дней.
Когда небо колыхалось,
Как вода во взоре детском,
Я шел по лесу, качались
Ягод огоньки на ветках.
Вдруг заметил осиненно,
На лужайке у ручья,
Скачет маленький лосенок,
Чуть копытцами стуча.
С ним лосиха-мать играет
У кустов брусничных, диких.
Ртом он веточку срывает
И несет ее лосихе.
Случай тот, как фотоснимок,
В моей памяти храниться.
Чтоб средь лет заросших тиной,
Свежей струйкою напиться.
Чтоб хоть капельку согреться,
У костра невинных грез.
Просушить немного сердце,
Часто мокрое от слез.
Чтобы сняв пиджак и галстук,
От забот, очнувшись вдруг,
По росе мог пробежаться.
На дела рукой махнув.
Став на миг опять ребенком,
Вспомнить, раны чувств леча.
Как скакал в лесу лосенок,
Чуть копытцами стуча.
Часто в буре искушений,
Средь болезней и утрат,
Тонем в море мы сомнений,
Но бывает иногда.
Возвращается к нам детство
И средь душной суеты,
Как лосенок, скачет сердце,
С ломкой веточкой мечты.
Жаль, что быт утюжа свой,
Мы, как кирпичами,
Все завалены порой
Срочными делами.
Тяжко ворох дел грести,
Но кипя работой,
Граблям, лет не отскрести,
Дней тех беззаботных.
Коль и солнцу недосуг
Сбросить груз забот
И на клавесине луга,
Сбацать нам фокстрот.
Вечно нам мешает всем,
Счастьем насладиться,
Некий в нас живущий негр,
Что привык трудиться.
Так в заботах и живем,
Душим музу глупо,
В душах полных до краев
Несказанных звуков.
Мысли наши в камышах
Плещутся, как рыбы.
А на дне души лежат
Золотые глыбы.
Течь, года уносит в даль
В спешке торопливой.
И серебряный мой край
Проплывает мимо.
Край мой травами звенит.
Лес бормочет сладко.
Под окном моим шумит
Речка Серебрянка.
Речка окаймляет  лес,
В садах зреют груши.
Если рай на небе есть,
То мой край не хуже.
Здесь я жил и здесь любил
Девушек хороших.
Не хочу я этот ил
В памяти тревожить.
За цветы, что им дарил,
Знобко мне и грустно.
Отшумели камыши,
И заглохли чувства.
Много сыпал нежных слов,
В чувств пьянящей неге.
Вытряхал из рукавов:
Лес, поля и реки.
Где теперь их звонкий рой,
Хитрый рой пчелиный,
Что кружился надо мной,
И шептал, «любимый»?
По лугам брожу один
Скомканный печалью.
А в глазах моих сырых,
Тучи проплывают.
Звезды блещут в синеве,
Строя злые рожи.
Женщины - как звезды те,
Меж собой похожи.
Все безвкусны, как трава.
Одной милой даме,
Я послал письмо вчера,
С этими стихами.
Так и положил в конверт,
Выспренные строчки.
А в душе ни звука нет.
Как в порожней бочке.
Устал я пить любовный мед
В тисках бессонной ночи.
Счастливым может быть лишь тот,
Кто ничего не хочет.
Пусть лучше клен в окне маячит,
К земле, склоняясь сиро.
И кружится земля, как мячик
На пальчике факира.
Пусть хлещет водопад стихов,
Круша все в чувств агонии.
Коль надо поверну легко,
Вспять колесо истории.
Чтоб смысл истории понять,
Я буду скрипеть мыслями.
Историю надо изучать,
Не только по Радзинскому.
Пусть распахнутся предо мной,
Года, эпохи, страны.
И я увижу, как костер,
Целует тело Жанны.
Я увижу русский флот,
Как кипит бой страшный,
А на корме стоит царь – Петр,
С грудью нараспашку.
Годы в даль уносит течь.
На прибрежье росном,
Я люблю на спину лечь
И смотреть на звезды.
Размышляя о былом,
О Петровских годах.
Глядя, как заря крылом,
Рассекает воду.
Травный слушая псалом,
Ночь плетет звезд кружево.
Льется мыслей серебро,
Никому не нужное.
Ночь звезд зерна мелит.
Мысли, как шары
Скачут в лузы времени,
Славной той поры.
Год тогда был странный,
Очень смутный год.
Вместо патриарха,
Был тогда синод.
Пушки отливали
Из колоколов.
И монахов гнали,
Воевать на фронт.
Поп носил под рясой,
Черный арбалет.
Деревянным мясом,
Шведских кораблей…
Рыб морских кормили.
И чужой земли,
Воды бороздили
Наши корабли.
И матросы пели,
«Смело ринем в бой!
Не страшны на мели,
Швеции чужой.
Зальем шведу глотку
Пенною волной.
Ты не хмурься боцман,
Пей, пляши, да пой!
Пой, да веселись-ка.
С шведа сварим суп.
Яблочко катись-ка.
В город Шлисенбург.
Чтобы взвилось знамя,
В гавани тех вод.
Пой, скрипя снастями
Славный русский флот».
Тучи жирных туши
Потрошили ядра
И ревели пушки.
Заглушая маты.
Закипело море,
Завязалась драка,
Рыбы сами в лодки
Прыгали от страха.
Шведов братцы ну-ка,
Размолотим в пыль.
Шведы, аж с испуга,
Завели кадриль.
А посол английский
Скачет без порток.
Пой, да веселися,
Ио-хо-хо-хо-хо-хо.
Порезвимся малость,
Чтоб на трех китах,
Вздрогнув, закачалась
Вся планета. Ах!
Замерла от страха,
Больше не ползет,
Время – черепаха,
Что китов пасет.
Дорого яичко
Для Христова дня.
У матросов притча,
Есть про то своя.
В том сражении грозном,
На одной из шхун,
Был среди матросов
Старый поп – вещун.
Говорил он нежно,
Лил, как мед слова,
«Жизнь моя – черешня,
Где ты отцвела?!»
За спиной моею,
Смерть стоит с косой.
Только я умею,
Видеть в даль порой.
Прошлое, не сказки,
Знаю я, о том,
Покачнется царский,
Нерушимый трон.
Будет флаг кровавый,
Над страной алеть.
И старик картавый,
Лысиной блестеть.
Но умолкнет скоро
Богомерзский ор
Станет царем  Боря,
Пьяница и вор.
время его схлынет.
Видел я во сне,
Будет царь – Владимир
Заправлять в стране.
Закат с неба брызнет
Кровью на луга
И придет антихрист
Человек - греха.
Выплывет из мрака
Зорь багровый гроб.
И печати лягут
На руку и лоб.
Пошатнутся звезды,
Закипят моря
И прольется грозно
склизкая заря.
Как лягушки канут
Люди в тину дней.
Лишь куда, куда бы,
Убежать скорей?
Только будет поздно.
Хоть на ось земли,
Наверти колеса,
Солнца и луны.
А пока не грянул,
Тот триклятый год.
Пой, скрипя снастями,
Славный, русский флот.
Утекла тех лет вода,
Когда в бурной гавани,
Прогибалися суда,
От товаров знания.
За три моря уплывут
Соболя и сиги.
А назад купцы везут
Книги, книги, книги...
Груз старья бросай за борт
Над познанием светом,
Как школяр склонился Петр
С глобусом планеты.
Мрак невежества с души,
Смоет дум брожение.
Учит лапотник мужик,
Правила деления.
Возродится Русь, как феникс
От ларца преданий.
Небо облаками пенясь,
Выплеснет ключ знаний.
Месяц встанет на дыбы
Над озерным ситцем,
Будоража гладь воды,
Золотым копытцем.
Просветится темный быт,
Сгинет тьма неверия.
И Россию озарит,
Солнце просвещения.
Мчится над прогорклой далью,
Вечер в звездный санках.
Только мне от этих знаний.
Не тепло, не жарко.
Не впитал я свет ученья,
Умных книжек не читал.
Что такое просвещенье,
Лишь по слухам узнавал.
Я учился в школе плохо,
С материнским молоком,
Я всосал, лишь веру в Бога,
Любовь к ближним, и зато..
Жил легко и беззаботно.
И как след познаний жалких.
Хранил уши кашалота
Заспиртованные в банке.
Знал я с детства не случайно,
Видя в людях душ свеченье,
Что свет Божий просвещает,
И лишь он есть просвещенье.
Чтил я в людях образ Божий,
Осененный в душах тайно.
Триумф истины над ложью,
Называл образованьем.
В кипах книжек запыленных,
Яд безверия таится.
Мне милей глаза ребенка,
Где прозрений свет лучится.
Если б знал микробиолог,
Всю тщету своих учений.
Чужд пресветлой правде Бога, -
«Трактат о вреде бактерий».
Если б участь знаний праздных
Зрел левша, хоть краем глаза,
То б на чертеже блохи,
Удавился он с тоски.
Когда с древа искушенья,
Петр сорвал плод просвещенья…
Если б знал он наперед,
Во что вырастит тот плод,
Он бы в кельи затворился,
Горько б плакал и молился.
Русь Моя плещи сполна,
Брызги звезд над сжатой нивой.
Призрак медного Петра,
Восстает в тебе незримо.
Годы в даль уносит течь,
На прибрежье росном,
Я люблю на спину лечь,
И смотреть на звезды.
Размышляя о былом,
О Петровских годах,
Глядя, как заря крылом,
Рассекает воду.
Окольцован облаками
Лебедь розовый зари,
Словно яблоки над нами,
Молодые спели дни.
Заря в небе шелестела,
Тройка-Русь неслась быстрей,
И подковами звенела
В небо вздыбленных коней.
И казалось, что над полем
Не костер зари горит,
А царь Петр на Черноморе,
С мечем по небу летит.
Разбил Петр железной волей,
Сердца русского ларец.
Был он плотник, был он столяр,
Был он пахарь и кузнец.
Над могутными плечами
Виснул дел безмерных груз.
Будто землю взяв руками,
Разломил он, как арбуз.
И двуглавого орла,
Распростерлись крылья,
Будто он обнять желал,
Ими всю Россию.
В нежном запахе жасмина,
Предстает мне Петроград.
Этот город неизбывный,
Петр на камне основал.
Петрбурга воздух влажный,
Пью, теперь, я только в снах.
Там я был, я был однажды,
Был я на похоронах.
Телефон разрезал воздух.
Зазвенел – ти-ли-ли-дон.
За окном увяли розы.
Лишь из трубки грянул гром.
Тишина, повисла хрупко,
И разбилась надо мной
Слова прыгали из трубки –
«Умер! ..Умер,
                умер Цой!»
Над землей залитой кровью,
Жгуче плавился закат
И вагон, трясясь в ознобе,
Мчался в город Ленинград.
В облаках сверкали грозы,
«Свет, ты любишь меня?»
         «Да!»
И качались плавно розы,
В наших сомкнутых руках.
Целовались мы некстати,
Веря в то,что может быть,
Может жгучий жар объятий,
Лед печали растопить.
А над нами Питер славный,
Невский в скошеных лучах.
И повсюду на гитарах
Люди грустные, бренчат.
Я кричу, «Пошли со мною!»
Я кричу,«И ты, и ты!»
Обернулся я, за мною,
Хвост длиною до луны.
Тихо,
          тихо на гитаре,
Льется музыка,
                слова.
К Александро-Невской Лавре
Жмется пестрая толпа.
Лейся песня, тихо лейся,
Мы негромко подпоем.
Сколько песен,
              сколько песен,
Не написано еще?
Со свечей средь ночи мглистой,
скорбно девочка поет.
Плывут тучи низко,
                Низко,
Только дождик льет и льет.
Губы шепчут,
           еле дышат
«Свет, ты любишь меня?»
                «Да!»
«Жигули в лепешку,слышал?»
А кругом вода,
             вода.
Облаков седая пена,
Месяц тускло смотрит в пруд.
Говорят, что автогеном,
Выжигали его труп.
Над страною траур ночи.
Умер Цой!
                Тоска,
                тоска.
Было все в то время общим:
Мысли, чувства и слова.
«Умирать наверно страшно?!»
Кто-то трепетно вздыхал.               
И кладбищенская башня
Проступала сквозь туман.
Флюгер башни в небе клацал,
И хотелось жить,
                и жить!
И на ломанном Рязанском
Просит кто-то прикурить.
Спички на ветру ломались.
«Ты откуда?»… «С Воркуты!»
Как колосья ржи качались,
Над могилами кресты.
Скользил месяц, в тучках прячась.
«Свет, ты любишь меня?» -
                «Да!»
Небо плачет,  небо плачет,
Небо плачет,
           кап- кап- кап.
Тучи по небу катились.
Умер Цой!
        Тоска,
              тоска.
Все в одном порыве слились
Нижний,
       Тула,
            Курск,
                Москва.
Ах! … Растут цветы на поле,
Всем на это наплевать.
Только радость или горе,
Может их в букет собрать.

Пили водку,
                пили,
                пили
Пели, плакали навзрыд.
И судили и рядили
Кругом на все лады.
Судьба,..несчастный случай!
Погиб поэт, … погиб!
Но я то - знаю лучше,
Что это суицид.
Луна во мгле маячила
И дождь озлясь хрипел,
И струи заколачивал,
Как гвозди в груды тел.
Шел Макаревич медленно,
И в блеклости утра,
Цветы,прозрачно-белые,
Свисали из ведра.
Его седые волосы
Вздымались на ветру.
И шапки гладиолусов,
Бесспорно, шли ему.
Как счастье с отчаяньем,
Близки между собой.
И как любовь с печалию
Соседствуют порой.
Так злая горечь с сладостью
В одной струе течет.
И треплет горе с радостью
Друг друга за плечо.
Я выпил боль до донышка
И молча сел в такси.
Жизнь легкая, как перышко,
Вези меня, вези.
Вези скорее, скорого,
Где грузные суда,
Проламывают волны
И пенится вода.
Вези мимо Авроры,
Скорей, скорее, так,
Чтоб лес, поля и горы
Слились в моих зрачках.
Скорей, как только можно,
Пока лихие дни,
Меж будущим и прошлым,
Мосты не развели.
С тех дней прошло порядком,
Утихнула душа.
Иду я по Арбату,
Иду я, не спеша.
В витринах канарейки,
Распелись,«Тру-ля-ля!»
Царь Петр в телогрейке,
Приветствует меня.
Листвой клен зябко машет,
И жалобно поет.
В чем счастье, кто мне скажет?
И где оно живет?
Не чаю, я не чаю,
Во сне иль наяву,
Однажды я нечайно,
Нашел его в лесу.
Зари чадило пламя.
Оно, синее дня,
Зальделыми глазами
Смотрело на меня.
Я спел, сплясал, подпрыгнул,
Стихи свои прочел.
Оно, мне шепчет мило,
«Прощай мой дурачок!»
Мираж волшебный таит
И давит сердце грусть,
И радость исчезает,
Лишь я ее коснусь.
Но сквозь тоску и муку,
Я часто замечаю,
Ведет меня за руку,
По жизни кто-то «тайный»
И я его свеченье
Сочком души ловлю.
И словно по теченью,
Плыву,
      плыву,
            плыву.
У судьбы прошу прощенья,
Что жестока так со мной.
Чтоб в золе ее мучений,
Душа стала золотой.
В дней туманные ворота.
Я лечу на всех парах.
Ждет меня за поворотом,
Златоцветный
             чудный сад.
Ветер там шныряет рьяно,
И вишневый льется сок.
Там мне тихо скажет мама,
«Здравствуй милый мой сынок!»
Лес шумит над гулкой тишью,
Мгла липучая сгустилась.
На ладонь полей не слышно,
Восемь звезд с небес скатилось.
Брезжит месяца лампадка,
В сном овеянном краю.
Шепчет речка сладко, сладко,
«Баю, баюшки, баю!»
Рек кипучее теченье,
С шумом водопадов хлестких.
Сколько кротости, смиренья,
В томных девушках-березках.
Речка окаймляет  лес,
В садах зреют груши.
Если рай на небе есть,
То мой край не хуже.
Край мой травами звенит.
Лес бормочет сладко.
Под окном моим шумит,
Речка Серебрянка.
Мне других таких краев,
И не нужно даже.
На опушке старый клен,
Головою машет.
За окном, «Гум-гум-гум-гум».
В зыбкой дымке сада,
Слышится мне дробный шум,
Царского парада.
Вижу, вижу батальон,
В шелесте знамен
Слышу, слышу я бом-бом,
Барабанов звон.
Завывает небо синь,
Труб звягливой трелью.
Вторит день, «Динь, динь, динь, динь»,
Майскою капелью.
С белым аксельбантом,
Петр впереди.
И звенят литавры,
«Ти-ли-ли-ли-ли».
Бравые герои,
Все до одного
Видели такое,
«Ого-го-го-го!»
Русским все возможно,
Их в пылу огня,
Уничтожить можно,
Победить нельзя!
Стройные кадеты..
Дамы вслед глядят.
Из окна букеты,
Как салют летят.
С вешнею грозою,
Колокольный звон
Льется над Москвою,
«Ти-ли-ли-ли-дон».
Лиза,
     Лиза,
          Лиза,
Царь – то, душка, Ах!
И почтмейстер лысый,
Марширует в такт.
Юнкера, гвардейцы,
Любопытных – лес.
И отец семейства,
На фонарь залез.
Жена вниз упорно
Просит его слезть.
Он ей тычет в морду
Сапогом, «Не лезь!»
Царь гарцует чинно,
Пыль летит клубясь.
С грушами корзина
Опро-ки-ну-лась.
По весенним лужам
Под копытов, - «Цок!»
Груши, груши,груши..
Скачут, Чок-чок-чок.
С белым аксельбантом
Петр впереди.
И звенят литавры,
Ти-ли-ли-ли-ли.
Дым отчизны сладок,
Царь – оплот стране.
Петр в ворота радуг
Скачет на коне.
Гимн Российский льется,
Звонкою рекой.
Русский царь,как солнце
Светит над землей.
Брезжат рдяным светом,
Шапки куполов.
И грохочет в небе,
Сорок сороков.
Как пожар над миром,
Блещут купала.
Феникс легкокрылый,
Город мой Москва.
Ты хранишь доныне,
Пыль той старины,
Когда Петр Россию,
поднял на дыбы.
Ночь, насев на город,
Пьет рек воздух влажный.
Застревают в горле,
Звезды Спасских башен.
В даль, давно уплыла,
Тень былых забот.
Явь поддонной были,
Сказкой предстает.
Клен листвой махая,
Жалобно поет.
И никто не знает,
Что нас дальше ждет.
Месяца горбушку,
Жадно ночь жует.
На лесной опушке,
Песню клен поет.
«Спи заря-зарница,
Баю баю-бай.
Пусть тебе не снится,
Гитлер и Мамай.
Пусть тебе не снится,
Ленин и Хрущев.
В зарнюю светлицу,
расписным ключом,
Нам отверзет дверцу,
Златокудрый май.
Спи Россия – детка,
Баю-баю-бай»
Клен листвой махая,
Жалобно поет.
И никто не знает,
Где мы все  живем.
В тридесятом царстве
Или на болоте.
Доблесть честь,
              гусарство
Вспоминать не в моде.
Кружится над речкой,
Звездный листопад.
Я и сам нередко,
Забываться рад.
На зарю игриво,
Щурю я глаза.
Будто уронила
Хвост на снег лиса.
Звезды свет полощут
Над льняной рекой,
Как березок рощи,
Зреют под водой.
Звонче и напевней,
Рек свирель поет,
Будто Китеж древний,
В колокольцы бьет.
Край мой травами звенит.
Лес бормочет сладко.
Под оконом моим шумит
Речка Серебрянка.
Речка окаймляет  лес,
В садах зреют груши.
Если рай на небе есть,
То мой край не хуже.
                2000г