Ослепнув, к свету

Не оторвать.
Единым целым мы сбиты вместе.
Какая рать?
Ей нас не взять.
К чему нам вести?
Куда там сплетням?
В какие щели?
Их, просто, нету.
На белом льне мы улетели,
ослепнув, к свету.
Во след - слова без оболочек -
острее пули.
Мы знаем - ночь иных короче,
но не заснули.
Тесней, теснее..  Куда уж больше?
До стона: - Больно.
Вот так любили, наверно, в Польше
в углах крамольных
евреи в гетто, рабы из Спарты,
гасили свечи.
Они все знали, что будут завтра
убиты вечером.
Переплетались, а пот был клеем,
горячей сваркой.
Ты мне сегодня не пожалела
объятий жарких.
Что пули слитым куском единым?
Качнулись немо.
Я - между ног горячих длинных...
Восстало время.
Застыли стрелки - твои ресницы,
зрачки, что блюдца.
А в них - мои всё ближе лица...
Не узнаются.
Не достаются со дна колодца
на нитке света.
О, Боже! Сердце так гулко бьётся
в бронежилеты
атласной кожи, в сосок вишнёвый
и в треугольник.
Я вниз стекаю, подобно олову,
легко, невольно.
Напрасно ищет в нас швы и щели
ладонь утра'.
Отлиты мы в едином теле
кусочком серебра.