Фуфлянский. Из цикла Будни энергетика шахты

Фуфлянского  по  прозвищу  «Фуфло», 
конечно,  знали  многие  в  районе.
И  очень  рад,  что  мне  то  ж  повезло, 
и  я  знакомство  с  ним  не  проворонил.

Была  зима,  на  шахту  в  кабинет 
вошёл  старик:  «Вы – шахтный  энергетик?»    
«Да.  Слушаю».  «Мне  надобен  совет.
О  галогенных  лампах.  Все  на  свете 
сегодня  очень  много  говорят 
об  эффективности  их,  яркости  и  прочем.
Но  кажется  мне,  что  они  таят 
опасность  мальчикам  в  своём  нутре  рабочем.
Коварными  их  жёсткие  лучи 
окажутся  для  органов  секреций.
Сегодня  в  мире  не  умеют  их  лечить 
врачебные  все  мировые  спецы.
А  зять  мой  хочет  дома  над  столом, 
где  внуки  делают  свои  уроки 
установить  её.  Громадным  злом 
ведь  могут  кончиться  его  заскоки»…

На  старика  глядел,  разинув  рот: 
с  таким  ещё  ко  мне  не  обращались.
И  хоть  работ  сейчас  невпроворот, 
и  из  НИИ  приехать  обещались, 
ему  повторно  предложил  я  сесть:
«Так  разговаривать  мне  как-то  неприлично.
И  знаете,  сочту  себе  за  честь 
узнать,  как  вас  зовут», – добавил  иронично.   

«Фуфло  я», – жёстко  произнёс  старик.
«Не  понял  шутку.  Не  слыхал  такого»
«Полжизни  так! – сорвался  он  на  крик, –
Я  зеком  был! – Неужто  бестолково?»

«Прошу  простить,  но  имя,  имя  есть?
И  звали  как  отца,  чай,  не  забыли?
И  я  не  зять  ваш,  надобно  учесть, 
чтоб  мирно  с  вами  мы  поговорили».

Старик  обмяк,  и  крупная  слеза 
сбежала  и  сорвалась  с  подбородка.
Минуту  посидел,  закрыв  глаза.
«Иван  Ильич», – сказал  он  как-то  кротко.
При  этом  очень  глубоко  вздохнул.
Я,  доставая  справочник  из  шкафа, 
из-за  плеча  на  старика  взглянул –
жевал  он  кончик  старенького  шарфа, 
как  будто  бы  боясь,  что  изо  рта 
вдруг  вылетит  непрошеное  слово.

«Вот  вам  статья,  под  ней  как  раз  черта.
Там  всё  о  лампах  сказано  толково».

Старик  взял  справочник,  раскрыл  и  стал  читать, 
внимательно,  с  каким-то  напряженьем.
Прочёл  и  стал  весь  справочник  листать, 
и  восклицать  с  открытым  восхищеньем:
«Какая  прелесть!  Что  там  детектив?!
Какая,  право,  стройность  изложенья!»
Потом,  свой  взгляд  от  книги  отпустив:
«Мне  всё  такое,  как  стихотворенья».
И,  извиняясь,  глянул  на  меня:
«Не  ожидал  я  пониманье  встретить.
И,  право,  мне  волненье  не  унять, 
ведь  я  был  в  прошлом  тоже  энергетик.
Давным-давно.  Конечно,  до  тюрьмы.
Мне  пятьдесят  восьмую  припаяли.
За  то,  что  верил  в  сказочные  сны.
А  вертухаи  прозвище  мне  дали.   

На  «первой»  шахте  добывал  уран.
А  после,  как  её  уже  закрыли, 
и  в  деле  обнаружился  обман, 
меня  совсем,  совсем  освободили.

Жена  приехала  и  дочку  привезла. 
Она  меня  не  предала.  Но  вскоре, 
промаявшись,  родная  умерла.
Дай  Бог,  чтоб  вам  не  знать  такого  горя!

Её  сломали  прошлые  года.
А  я,  измотанный  и  шахтой,  и  тюрьмою, 
остался  жив.  Вот  это  ль  не  беда?!
И  это  как  проклятье  надо  мною.
Одно  лишь  держит – внуки  у  меня, 
мне  дочка  эту  радость  подарила…

Мне  справочник  вы  дайте  на  два  дня, 
пусть  зять  прочтёт  всё  то,  что  говорил  я…»

Конечно,  я  ему  не  отказал.
Старик  ушёл,  согбённый,  весь  в  морщинах.
Я  был  сражён,  когда  вдруг  подсчитал, 
что  нет  шестидесяти  этому  мужчине!
Ну,  а  на  вид – все  девяносто  лет, 
и  налицо,  как  жизнь  его  мотала.
Не  званием,  а  внешним  видом  дед: 
действительно,  что  пережил  немало.   

Потом  ещё  не  раз  он  приходил, 
о  многом  говорили  и  о  разном.
Был  очень  рад,  что  зятя  убедил 
и  справочник  опять  назвал  прекрасным.
Рассказывал  о  внуках,  о  судьбе, 
в  своё  былое  возвращался  снова.
Но  о  политике,  вождях  и  КГБ 
ни  одного  не  произнёс  он  слова.
               
60-е годы