Вильям Шекспир. Сонет 99

Так раннюю фиалку упрекал:
«Чей аромат присвоила, вор милый,
Не вздоха ли любимой? Пурпур стал
В твоей окраске гордой, нежной силы,
Не цвет ли вен любимой он впитал?»
У лилий – белизна твоей руки,
У майорана – прядь твоя волнами.
Две розы от стыда иль от тоски –
Белы и алы, прячась за шипами.
А третья, ни бела и ни красна,
Их превзошла, украв твоё дыханье,
За кражу сгинет во цвету она –
Червь съест её ещё до увяданья.
        И средь других цветов, что видел, нет,
        Кто б не украл твой аромат иль цвет.




The forward violet thus did I chide:
'Sweet thief, whence didst thou steal thy sweet that smells,
If not from my love's breath? The purple pride
Which on thy soft cheek for complexion dwells
In my love's veins thou hast too grossly dyed.
The lily I condemned for thy hand,
And buds of marjoram had stol'n thy hair;
The roses fearfully on thorns did stand,
One blushing shame, another white despair;
A third, nor red nor white, had stol'n of both,
And to his robb'ry had annexed thy breath,
But for his theft in pride of all his growth
A vengeful canker eat him up to death.
More flowers I noted, yet I none could see
But sweet or colour it had stol'n from thee.