В этом старухой накрахмаленном платье...

В этом старухой накрахмаленном платье,
В этом жесте безвольной руки...
Шепчет время ей шорохом тайным:
«Ах, прости ты меня. Ты прости.»

Раздаётся звонок телефона,
И мягкие губы дрожат,
Издавая подобие стона,
Боль застыла в серых глазах.

И громким и суетным шагом,
Нарушая поток тишины,
Подойдёт в фартуке рваном
Прошлый век с серебром седины.

«Да, алло. Говорите по-громче,
Я не слышу. Я очень стара.»
И становится чувство чётче,
Что не встанет она никогда.

Щелчок телефонной трубки,
Заглушил отдалённый гудок.
И старуха в потрёпанной юбке
К ней выходит хромая чуток.

«Тише-тише, не надо так плакать.
Всё в порядке, я же с тобой.»
И погладит рукою шершавой
По щеке её молодой.

Она смотрит в глаза её серые,
Но подёрнутые пеленой,
Глазами от старости белыми,
Стараясь дарить ей покой.

Тишина наступила, лишь пение
Дребезжащий голос мычит
Про какое-то хитросплетение
Цветов голубых и ракит.

В этом чистом и радостном платье,
С этим жестом безвольной руки
Сидит девушка в кресле-каталке,
Сидит девушка лет двадцати...
             13.04.2014г.