Детдом

Плыли окна детдома в седую уральскую мглу,
Прожигая дожди светляком керосиновой лампы.
Овдовевшая женщина нитку вдевала в иглу,
До рассвета успеть наложить на одежду заплаты.


Утром изморозь крыла, как кроют стерильным бинтом,
Присмиревшую за ночь, озябшую за ночь природу.
Оглушительно бил над монгольской лошадкой кнутом
Водолей, привозивший речную студеную воду.

По короткому окрику строились дети вдоль стен.
Их отцы неумело ходили штыками на танки.
И вбегал на крыльцо и гремел сапогами шатен.
Восхищая мальчишек дыханьем военной осанки.

Жались стаей грачиной, крылом согревая крыло.
Худоба покоряла недетским своим совершенством.
За теснинами лип георгинами солнце цвело
И дарило тепло, и казалось великим блаженством.

Неотъемлемо он признавал за собою права
Улыбаться, шутить, презирая подобие страсти.
Словно высушить мог отсыревшие за ночь дрова
Энергичный шатен, безраздельно стоящий у власти.

Те, кому повезло опровергнуть имперскую прыть,
Пережить эпидемии, голод, сиротство, разлуку,
Помнят, как не умел он унынье и скуку любить,
Загребая в ладонь осторожную детскую руку.

Сколько пало?  А, сколько осталось в живых?   
Ни взирая на должность, война призывала солдата:
В левом верхнем кармане на точке ударов глухих
Похоронка лежала с повесткой из военкомата.

Дети вышли, толпились, теснили ногами крыльцо.
Серебрились ресницы навстречу осеннему свету.
Это плакало в них неосознанной болью лицо
Человека, который заставил поверить в Победу.