Семейный альбом

                Малинового бархата винтаж.
                Края потрепанные переплета.
                Десятилетий пролетевших страж,
                Свидетель прошлого,
                альбом семейный наш,
                Ретроспектива старых фото.

Бывает, собирается семья,
И вновь альбом малиновый разложен.
- Вот это бабушка.
                - Моя?
                - Моя!
Но здесь она меня моложе.

Твоя прабабушка… Прекрасна без прикрас.
Взгляд величавый, словно у царицы.
Дед, говорят, мечтал на ней жениться,
Убить ее грозился за отказ.

Привез в Москву, лелеял и любил,
Быть верным клялся ей до гроба.
А после, бросив, дать развод забыл,
И в дни репрессий пострадали оба.

Да вот он сам – смотри, какой.
На общем снимке, слева, с краю.
- Дед твой?
                - Конечно, милый, мой.
Твой – мой отец.
                - Представь себе, я знаю,
Лишь в степени родства всё путаюсь порой…
Дед, прадед… по прямой, по боковой…

Да, верно, в целом мы разобрались.
Считали даты, находя границы,
Соединяя даль и близь,
Вычерчивая длинные таблицы.

Определяли истин миг,
Хоть не князья, но не без родословной.
И предков полустертый лик
Яснел сквозь пыль архивных книг:
По линии отцовской – большевик,
По материнской – староста церковный.

Второй остался в ссылке навсегда,
А первый уцелел в сибирской дАли.
Вернулся, на свободе умер, да…
Его на Новодевичьем плита.
Мы молодцы – мы много разыскали,

Хотя не все. Прошедших лет
Поймать так сложно бледный отблеск.
На черно-белом фото женский облик.
- Так чей же это все-таки портрет?

Кто это?
               - Не подписано, не знаю.
Должно быть, дальняя родня,
Хотя ее я не припоминаю.
Смотри, она похожа на меня.

Как будто бы гляжу себе в лицо.
Бывают же подобные загадки!
- А на руке – такое же кольцо,
Как то, что у тебя в укладке.

                Малинового бархата винтаж.
                Края потрепанные переплета.
                Из самых мест событий репортаж,
                Свидетель драм,
                альбом семейный наш,
                Ретроспектива старых фото.

Бывает, говорим мы о былом.
Сын и племянница, пожертвовав досугом,
Листают старый бархатный альбом,
Две русых головы склонив друг к другу.

Они – наследники всей нашей старины.
Все та же кровь, но молодость другая.
И этим новым жизням нет цены, -
Как не было и тем, кто сгинул без вины,
Кто не вернулся в отчий дом с войны,
Кого мы поминаем, называя

По именам, их привлекая тень
Из давних дней в сегодняшний наш день.

Коротких надписей ориентир
На обороте снимков – как пунктир,
Как зыбкий след, оставленный годами.
О, этот черно-белый мир
С обломанными хрупкими краями.

- Оцифровать старье бы это, ма.
Рассыплется ведь скоро горсткой пыли.
- А сам?
              - Я занят. А сама?
И тетя Таня копию просила.

Что ж, есть ли смысл припираться?
Желание сестры – весомый аргумент.
Ведь не отстанет, был же прецедент.
И сын к тому же прав, признаться.

Иначе впрямь «старью» - капут.
Придя в негодность, безвозвратно канет.
И я, вздохнув, берусь за долгий труд, –
Всей нашей памяти архив, что собран тут,
Загнать в компьютерную память.

И вот гудит, нагревшись, скан,
И дело делается без заминки.
Как странно видеть вдруг во весь экран
Все эти маленькие снимки…

                Малинового бархата винтаж.
                Края потрепанные переплета.
                Столетия другого антураж,
                Хранитель прошлого,
                альбом семейный наш,
                Ретроспектива старых фото.

Вот братья матери в их юные года,
Все дядюшки мои – все хоть куда,
Красавцы, молодцы – какие, право, были!
В красноармейской форме, ведь служили
Без разговоров юноши тогда.

Жизнь каждого – особенный пример.
Вот тот рабочий, этот – офицер…
Ай, снова надорвался край!
Ну, скотч, давай уж, выручай…

Отец и мама, юные, весной.
ВДНХ, фонтан, прелестною четой
Стоят, как будто на картине.
Отец при пиджаке, а мама в крепдешине.
Рука в руке, с улыбкой глаз.

А я еще тогда не родилась.
Я вообще могла бы не родиться,
Когда б они не вздумали жениться.
Но уготовил им сердечный плен
Московский Метрополитен.

Они в метро служили оба,
Сошлись – и вот, навек, до гроба…

Так наша создалась семья.
Жизнь понеслась – по гОрам да пригоркам.
Вот эта кроха – это я,
В пуховой шапочке и с жестяным ведерком.

Обычная счастливая семья,
Где вместе все – от дела до досуга.
А вот сестра, красавица моя
И верная моя подруга.

                Малинового бархата винтаж.
                Края потрепанные переплета.
                Чувств настоявшийся купаж,
                Хранитель тайн, 
                альбом семейный наш,
                Ретроспектива старых фото.

Бывает, я берусь
                опять за этот клад, -
Ведь подтвердить надежней
                можно разве
Неразделимость разных дат,
Нерасторжимость кровных связей.

Хотя прошедших давних лет
Поймать непросто бледный отблеск…
На пожелтевшем фото женский облик.
Так чей же это все-таки портрет?

Должно быть, никогда я не узнаю.
Естественно, какая-то родня.
Жаль, что ее я не припоминаю.
Но как она похожа на меня!

Как будто бы гляжу себе в лицо.
Бывают же подобные загадки.
А на руке – то самое кольцо,
Которое лежит в моей укладке.

01-12.04.2014