Исаак

Он не смотрел ему в глаза, он не сказал ему ни слова.
Он шел моля, чтобы слеза, что набежать была готова
Не сорвалась с ресниц его.
Он не хотел смущать до срока души невинной.
Для чего, о Яхве, так судил жестоко?
Зачем невинное дитя велишь вести ты на закланье?
О, что же в силах сделать я
Чтоб облегчить его страданье?
Молчать. Ни взгляд, ни тяжкий стон, не должен показать мученье
Души моей. Иначе он поймет и смысл, и назначенье,
И ужас нашего пути.
Но нет! Пускай он проживет своих часов последних радость,
Пускай ликует и поет его чарующая младость.
Как чист и ясен его взор, как рядом он идет с охотой.
О мальчик мой, о мой укор…
"Отец, смотри вон там высоко гора Хорив".
О Яхве! Нет! О дай же мне еще мгновенье!
"Пойдем сынок, пойдем, мой свет
Вершить твое предназначенье".
Они на гору поднялись: "Мой сын, приди в мои объятья,
Пред грозным жребием смирись, иначе навлечем проклятье
На весь наш род". Но на отца сын все смотрел, не понимая:
«А где же мы возьмем тельца?» Промолвил он дрова слагая
На камень жертвенный. "Отец! Зачем? К чему мне эти путы?"
"О, что ты делаешь, отец?" Он понял все лишь в ту минуту,
Как Авраам взмахнул ножом…. В нем сразу кровь остановилась.
Лишь сердце в ужасе немом в груди плененное, забилось.
Так это я есть тот телец, священным вервием опутан…
Хотелось крикнуть: "Нет, отец!" Но он не произнес ни звука.
"Остановись, отец!" Как гром раздался глас из ниоткуда
"Я не хочу чтоб умер он и требовать того не буду.
Ты доказал, что верен мне, возьми же сына и спускайся.
Найдешь ягненка в стороне, он избран в жертву.
Возвращайся назад в свой дом".
Свершив обряд, отец и сын пустились снова
В дорогу. Авраам был рад, что сына видит он живого.
А Исаак – молчал. Отца, догнав у выступа крутого,
Не обратил к нему лица и не сказал ему ни слова.

05.09.2011