Старый поэт

После меня останутся стихи.Раскладом этим
я,признатся,больше чем доволен.
Давай поговорим среди январской мглы
О стихотворной сладостной неволе.

Садись к камину,друг,зиме ведь не до шуток,
Распорядился я сготовить крепкий чай.
Ты знаешь как порою душу сводит,
Мне нужен собеседник,выручай!

Писать ведь-морфий, музы все шальные:
Одна грустна, вторая плачет,третья в пляс.
А я их все люблю, люблю до боли,
Их полуночный плен и предрассветный вальс.

Признатся, мне случалось плакать над бумагой,
Случалось на полях чертить сердца.
Я с ними наблюдал в апреле слякоть,
И упоительное пение скворца...

Мне дали честь уметь писать про душу,
Пусть в основном свою,но это ль не сложней?
Такой себе поэт столов и кружек,
Калибри средь орлов в лице вождей.

Земля однажды мною обнищает,
Сочти за реализм, не ноты смуты.
Пополнится шеренга наших братьев,
Бойцами юности, их первыми минутами.

Но нету срока у стихов и их отцов,
Известность наступала ли на пятки.
Или ты чертишь строки на клочке бумаги,
На остановке на учебной папке.

Ты видишь,дорогой мой друг,века?
Или березы стан о чем поведать может?
Или зеленые бескрайние луга,
Или что прячет под зонтом какой прохожий?

Мы выпускаем в это небо птиц,
Таких как мы рассветный сон ласкает.
Живя на сотнях дышащих страниц,
Мы никогда не умираем...

Так вот,
            мой друг,после меня останутся стихи,
Раскладом этим я,признатся,больше чем доволен.
Все продолжать шептать среди январской мглы
О стихотворной сладостной неволе.









,