Дорога в никуда

      

            
Далека дорога. Темень да пурга.
Отдохнуть немного уж давно пора.
Отдохнуть немного, сердце ноет вновь
И с невольным чувством хочется домой.

Мне осталось в ночи несколько часов,
Но не видят очи разноцветных снов.
Всё сейчас далёко светлое во мне,
Ёжась от прохлады, я сижу во мгле
И мотора рокот слышу в тишине,
Да неясных свора мыслей в голове.

Что нас ожидает за стеной пурги?..
Может быть до края суждено дойти?..
Может этой ночью смерть нас позовет
И блеснувшей финкой чью-то грудь найдет?..
Иль грозой сверкнувшей, выстрел мрак прорвет?..
И одной несчастной встретить Новый Год
Подвернётся  горе  за столом вдовой?
И не  дай нам, господи, участи такой...

Усмехнулся мыслям, глянул на пургу
И внезапно вспомнилась песня на ходу.
- Выйду ль на улицу, гляну на село!.. -
От души запел я вдруг  во тьме её.
Подхватила тут же опергруппа вся.
И шофёр наш Коля громче соловья
Заливался весело, лихо руль крутя.

Дальше вновь дорога  и опять пурга.
Отдохнуть немного уж давно б пора.
Нестерпимо долго, нервам есть предел,
Кажется, сейчас бы, птицей полетел.

И от нетерпенья злостью закипел,
Чтоб летело время, этого б хотел.
Кончилась дорога… Легче на душе.
Вот еще немного – в напряженье все.

Окнами мерцает двухэтажный дом.
Что нас ожидает за дверями в нем:
Робость и смиренье с подлой хитрецой,
Иль сопротивленье с бешеной пальбой?
Как нередко в фильмах преподносят нам,
Где берёт отважный сыщик банду сам.

В жизни всё сложнее. Скука да тоска.
Да разводы с жёнами из-за пустяка:
Малая зарплата, выходным запрет,
Не хватает штата, и квартир нам нет,
Выговоры - плата за любой огрех,
А болеть на службе – самый тяжкий грех.

Лишь одна работа.  Рабский тяжкий труд,
Велика ль забота: взять злодеев тут?..
Это долг и совесть каждого из нас,
И мундира серого дорого подчас
Стоят честь и звёзды в предрассветный час.

Тихо мы прокрались на второй этаж:
- Эй, хозяин-барин! Первачка не дашь?..
Пьяным вмиг прикинувшись, прогундосил я,
Боком став под дверью. Скрипнула петля.
- Нет водяры нынче! Завтра, фраера,
Приползайте утром. Выгоню для вас!
А теперь валите, некогда сейчас! -
Тихо говорил он чрез дверной проём:
- А бабло оставьте. Сколько вас? Вдвоём?..
-  Да!.. Имей ты совесть, глотку промочить!
Выручи, братуха! Или нам не жить!..
Пять рублей для верности протянул ему:
- Две бутылки сделай!..
- Ладно… Принесу!..

Пятерик? Ещё бы!.. Жадность не порок.
- Может, мак хотите? Самогону впрок!..
Да, «чипок» работает, нечего сказать,
Всем, кто щедро платит, трудно отказать.

Только дверь открыл он - и остолбенел…
Участковый в форме на него смотрел.
- Тихо стой, браточек… Кто там у тебя?..
- Так, пришли, Василич, старые друзья…

Побледнел хозяин, понял: залетел.               
Нас впустив в берлогу, сам же под метель
Выскочив на улицу, чтобы ненарок   
Не схватить, как курица, нож  внезапно в бок.
Там его и взяли, поваляв чуток.
   
Весела «малина»… Опия дурман…
Дым веревкой длинной вьется по углам.
Всюду вонь и мерзость, да разврат шальной,
Будто в этих стенах мир совсем иной.

Тяжёла беседа, верно  предстоит,
Видно здесь компанья битая сидит.
Бешенство тупое, наглый глаз прищур,
Выраженье злое с дикостью акул.
Может гастролёры?..  Не знакомы нам,
Знать готовят воры, всем по девять грамм.

Не успел сказать им умные слова,
С диким воплем кто-то: « Шуба! Мусора!..»
Лампочку колотит. В доме темнота.
Всюду слышны крики, на полу возня.

Быстро я рванулся за ближайший шкаф.
Выстрел, как из бочки громыхнулся – бах!...
Пуля самодельная стену на углах
Рикошетом смазала, будто впопыхах,
И скатилась на пол прямо в ноги к нам.
Тут и я с «Макарова» вверх два раза дал.

Эхо, как из пушки чрез вертеп пошло.
Ушки на макушки уркам враз снесло.
Поняли шакалы – шутки позади.
- Не стреляйте, волки! – раздалось из тьмы,
- Мы выходим… Шпалер! Шпалер убери!..

Я фонарь направил в кухонный проём,
- Выходите, бесы! Иль опять шмальнем!..
Осчастливим славно, будете потом
Обижаться долго!.. Раз, два, три…
- Идём!!! 

Ослеплены светом, руки вверх подняв,
Протащились мимо, друг за другом став.
Вывели к машине всю компанью мы.
Мрачные и злые с нами шли они.

Щелкнули наручники. Рассвело уже…
Мы для них разлучники в ветреной пурге.
И вставало утро с солнцем золотым,
Мир забытый будто, нам предстал иным.

Далека дорога… Здравствуй новый день!
Отдохнуть немного можно бы теперь…
Слава богу, право, рация молчит,
Знать спокойно в городе, коль дежурный «спит»…

                декабрь 1985 год