В столице мудрых древних и крутых

В столице мудрых, древних и крутых
есть место развернуться чуду, -
нас убивают, но прощаем их,
как добрый плотник своего Иуду.
Остался б Иeшуа мудрый цел
и мир евреям стал бы тесен,
когда б в то роковое утро спел
петух не три, а пару песен.
Их бог кричал: "В глаза, еврей, смотри!",
но стоя глаз не видно, боль же
кричала сердцу сотни раз по три,
а может тысячи и больше!

Два треугольника валетом – щит,
а в середине шестигранник,
на римский крест кровавый путь лежит,
нескучной ночью птичкой ранней
пропахший дымом дамских сигарет,
без глаз, без брюк, а только в нижнем, -
кричал проклятья в спину минарет, -
я шёл, топча седой булыжник.

Дождался первых звёзд молитвы час,
но те, кто в жизни полигамны,
с горы, где Храм горел, кидают в нас
несобранные нами камни,
которые разбросаны давно
евреями прекрасной Иудеи.
"Кто соберёт их Богу всё равно", -
так говорили фарисеи... .

Светает поздно, вспыхнула заря.
Штурмую Теодора Герцля,
не дай упасть, создание царя,
борюсь с горой, ломая сердце,
с чудесным происходят чудеса, -
навстречу бёдра шли шатенки
открыли рот и я, и небеса,
и, плача, улыбнулась Стенка.

Ночь коротка, но долог зимний день,
захлёбывался полдень алым
светилом, больно наступив на тень,
я встал и тут же тень пропала.

Есть город на Земле и нет других,
где Бог сосед у человека.
Один из многих городов для них,
для нас - единственный навеки.