Исповедь. Поэма, Глава 10, 11

Глава 10.

Приговор. Всеобщее смятенье.
Мужу наказанье смягчено:
Рудники. До смерти — поселенье
И лишенье титулов, чинов.

Ах! Какие головы пригнулись,
Спины несгибаемы прогнулись!
Да  не все! Комиссии в угоду
Продавали дружбу за свободу!

Содрогнулся просвещённый люд:
«Неужели в каторгу сошлют
Славнные фамилии, героев?
И корону соромом покроет
Русский император Николай?»

Позабыть не в силах день апрельский,
Как прощалась, благостная, в детской...
Говорят, судьбы — не миновать!
Потому желала жертвовать,
Следуя за мужем на голгофу!
В те поры ослепла и оглохла.

Мой супруг противился решенью,
Жертвенному чувству, намеренью
Шествовать за ним пустыней снежной,
Разделяя темь беды кромешной.
Называл меня великодушной,
А мою решимость, непослушность —
Порицал! Винился без вины...

Ненарочно на год задержалась,
А затем с родными попрощалась,
Затянула поясок потуже —
И в изгнанье, добровольно, к мужу.

Глава 11.

Старец прозорливый Михаил
(Он один меня благословил
В Лавре Троице-Сергева Посада),
 Мать, отец... противились: «Не надо!»

Попрощалась навек — и в Сибирь:
Русская заступница Есфирь.
Нас таких случилось до десятка,
За мужьями следующих свято.

Ангелы-хранители, спасенье,
Жертвенное божие служенье:
Мученикам, заживо распятым, —
Не помочь! Зато живым собратам
Населять любовью казематы,
Отдавать — чем рады и богаты...
Озарять ненастье светом дивным,
Бренный мир и «тот», непобедимый —
Горний мир божественного духа —
Привнесли небесные подруги
На алтарь «Союза» вечной славы
Тем сынам, что прокляты державой!

В мир живых — священное оконце:
Каждая горела ярче Солнца,
Жарче недр звезды Альдебаран!
Заживляя боль душевных ран
Дорогих и сердцу, и уму!
Безраздельно «посох и суму»,
Кандалы, и рудники, и ссылки
Приняли! Нередко — до могилки.