Исповедь. Поэма, Глава 12, 13

Глава 12.

Душа моя изрядно наболела...
Иных болящих время исцеляет —
Меня же что есть силы сокрушает,
И осаждает Лихо без предела!

И  как здесь не сказать спасибо няне,
Со мною разделившею изгнанье!
Матрёнушка, крестьянка крепостная,
Душою неподкупной обладая
(Хотя дано ей было выбирать), —
Решилася за правду пострадать
И правом чести вечно володети:
Мы все — тобой нерожденные дети,
А наши дети — грешные мужья!
Они же — братья нам и сыновья,
Что вышли из двенадцатого года,
А ныне проклинаемы Синодом...

Неведомо бесхитростной крестьянке,
Что муж мой просто — «пьяный бунтовщик».
Печатных шельмований— суть дворянских —
Твой ум непросвещённый не постиг.
А мне, бесстыдно грешной, в царской воле
И в чести государевой — сомненье.
Я знаю: наговоры, измышленья
И то, что при Сенатском возмущеньи
Убито больше тыщи человек
(Но только триста — воинского званья)...
Скажи тогда, кто стоит наказанья!?
Ужели те, что казнены, распяты,
Иль те, что, потеряв чины, — в солдаты...

Глава 13.

Вал событий захлестнул и смял.
Выстоять куда как было тяжко!
Дальше — недвусмысленный финал:
Милая Татьяна — суть Наташка
(Сердцем, не умом руководима)
Заболела с тягот и тоски —
Всё  казалось: малые сынки
Отняты жестоким властелином...
Страшная, разбойная картина
Мне в бреду являлась постоянно:
Я рыдаю, страхом обуянна,
Сыновей пытаясь удержать!
А того, кто силится отнять
Чад моих, — молю явить пощаду!
Семь денёчков окаянных к ряду
Маялась! Душа из меня вон
Вырваться пыталась! На поклон —
К Богу! И вотще — на Страшный Суд...
Не  судьба! И я покуда тут!