Исповедь. Поэма, Глава 17
Гремят слова! Дышу едва!
Швыряет стрелы тетива:
«Мы все взошли на эшафот.
Но исключенье наше —
Лишь избавленный от тягот
Посредством смертной чаши:
Чахотка отняла его,
Однофамильца Ваша...
Димитрия печальный шанс —
Плохое утешенье:
Ведь только смерть взяла реванш
Над царским повеленьем».
О, Господи! Чего больней?!
Димитрий!!! Молча вышла.
Мне этот день из прошлых дней
В лицо горгоной дышит!
Господи, твоя воля!
Церберы в сердце воют,
Душу — в куски, на части!
Можно ли быть несчастней?
Господи, твоя сила!
Двух сыновей крестила.
Я ли их не любила —
Доли-судьбы молила!
Тихо ночами выла,
Словно Луну бранила!
На ожиданье силу
День ото дня копила!
Сына иметь и не знать
Голоса, взгляда, фигуры...
Воспоминанья изъять!
Провозгласили авгуры:
«Близко — рукою подать —
Только довеку не взять!
Дмитрия, Михаила,
Не увидав, схоронила!
В будущем и в прошедшем:
Вечная память — ушедшим!»
Матери стоном венчали,
Памятью крест вышивали,
Матери распятых звали,
Помнили дольше печали!
Горестно трубы звучали...
А у меня — отняли,
Воспоминаний не дали!
Слово единое — Горе...
Да самовластно — укоры!
Здесь, на далёком Тоболе,
Неукротимою болью,
Словно горючею смолью,
Раны, сдобрённые солью...
Принята страшная весть!
Несть числа бедам! Несть!
Матушка-Богородица!
Земли и небо крошатся!
Наши мирские чаянья —
Символ любви-отчаянья!
Истина — в наказание!
И сыновья — на заклание!
Свидетельство о публикации №114040804689