С Интернационалом воспрянет род людской...

Дрюша был последним романтиком конца шестидесятых…Писал стихи и совершал безумные поступки. При этом был красив как иностранец.
Его призвали  с вещами на выполнение гражданского долга. Нормальные парни пили три дня, а он полетел прощаться с Крымом!
Вернуться вовремя не смог- нелетная погода…Дома его ждала милиция.
Родственники отмазали, и в тот же день парень ехал в стройбат на Байконур…
В вагоне были такие же  «опозданцы» и всякая шваль, пьяная и агрессивная…
Дрюша и киевлянин Сашка держались вместе и  отчаянно сдерживали пьяный напор, не дав себя изнасиловать..
…Прибытие в часть стало  счастьем. Среди всех солдатиков самой большой группировкой были братья из Средней Азии. Они знать не хотели ни русского языка, ни русских. Курили гашиш и бойко общались между собой на родных языках. Иноверцев мочили в сортире…
Дрюша ,услышав славянскую речь, ринулся было общаться к украинцам. Сашка-киевлянин его вовремя пресёк:» То ж западенцы…» Дрюша возопил:» Понятно, мне ,москалю, нельзя.Но ты же хохол?!» Сашка ответил тогда непонятной фразой: «А я ж поляк!»
Образовался маленький интернационал: москаль и поляк…Дрюша вспомнил свой древний казачий род, а Сашка – шляхетский..Добыли ножи и с ними ходили в сортир…
Сколько раз и как жестоко их били, Дрюша не рассказывал. Но валялись они с Сашкой в госпитале не раз. Шрамы на теле у Дрюши остались на всю жизнь..О душе – не будем…
В конце концов начальство убоялось,что два парня станут ангелами, и пристроило их дежурить на связи в штабе.
Вокруг была степь,да суслики…Бежать некуда. Солдатики прогуливались без особого контроля…
Постепенно Дрюша, энциклопедически образованный и жаждущий аудитории, стал "варить" , как и все сотоварищи, гуталин и добывать из него алкоголь… Сашка его откачивал, но сделать ничего не мог. Он сам  имел только  две  доступные москалю темы для разговоров : автомобили и  сгинувшие в Сибири предки…
Именно Сашка принес благую весть: за четыре километра от них сторожит казенный домик для приезжающего изредка начальства некий чувак. Москвич.
Ночью Дрюша поперся знакомиться. Сашка прикрывал.
Чувак оказался маленьким евреем.Интеллигентом по матери и Соболевым по русскому отцу- военному…
Звали его Витькой. Из-за женщин нахватал хвостов в физтехе и пошел в армию добровольно- по воле отца.
Кто и как проверял его анкету и допустил его к секретам Родины- дело темное…
Витька жил не тужил один в домике.Запоем читал книги по специальности, ему присылали новинки художественной литературы и журналы.Водилось и сухое вино. Оазис!
При любой погоде, в любое время года Дрюша несколько раз в неделю умудрялся добраться до друга. Оба умники, острословы, интеллигенты…
…Однажды,засобиравшись уходить, Дрюша не смог подняться со стула. Адская, опрокидывающая навзничь боль в спине…
Слово «трибунал» высветилось в мозгах обоих…
Витька, тощий и слабенький, как и подобает умому еврею, тащил на одеяле Дрюшу.Был январь…И степь…
Он дотащил. Сашка уже метался недалеко…Витька сдал тушку друга  и ушел в ночь, закинув одяло через плечо…
Сашка допер Дрюшу до казармы и изобразил, что оба вышли нелегально в степь- на звезды полюбоваться…
Так как обкуренными и пьяными оба не были, то посидели на губе. Никто лечить Дрюшкину спину, естественно, не стал…
…Мы с мужем не могли никак улететь домой из Симферополя. Дрюша сказал:» Судьба! Полетим через Киев, там и Сашку найдем!»
По воспоминаниям, Сашка жил в польской слободке рядом с проспектом Чубаря…
Язык не только до Киева доведет! Слободку мы нашли!
Развалюхи за высокими заборами. Москалей явно не приветствуют, но Сашку позвали..
И вот на виду у всех- два высоких, красивых,породистых молодых мужика судорожно обнимаются, как братья, нашедшие друг друга через годы войны…
Всё остальное было прекрасно. Стол, улыбки, старик- отец, срывавший мне яблоки с особого дерева…Было хорошо и грустно…А Сашка, выпивший и обмягший, прошептал мне на ухо, что обязан Дрюше честью и жизнью.
Я так и не узнала, что имел он в виду…
Сашка работал дальнобойщиком. Его убили на дороге..
А вот Витька прожил рядом с нами всю свою жизнь. Умер в сорок восемь…
…Бог не дал детей никому из них…