Русалкино чародейство

Ой, не знаю то, давной ли
На горе ли, под горой ли,
В общем, где нам и не снилось,
Вот такое приключилось:
Рано утром в цвете лета,
Когда луг росой одетый,
Из чащобушки лесной
Вышел парень молодой.
Сам собой хорош и статен
Юн, силен, лицом приятен,
Но испуган был вконец
Наш искомый удалец.

Будто бы задумал лихо:
Прошмыгнул деревней тихо,
Дом последний обогнул,
Да и в кузницу нырнул.

Парень наш слегка опешил
Ну, кузнец  - плешивый леший!  -
Уже здесь – сидит и ждет.
Будто знал, что тот придет.

Мастера соху поправить
Подлечить, на путь наставить,
В чародействе молодца
Слава шла про кузнеца.
Если кто вдруг занедужит,
Спьяну ли проснется в луже,
Тут же в кузницу бегут –
Всех встречает старый плут.
«В гости ты, скажи на милость,
Аль беда с тобой случилась?»

Парень стал, потупил очи
Будто что поведать хочет
Рот раскрыл разок – другой,
Шаг шагнул, махнул рукой,
Снял кушак, лицо скривил
И до пят портки спустил.

Кузнеца – то в жар, то в холод
Повидал всего, не молод,
Но такого, гой еси,
Он не видел на Руси.
Вроде все как есть, на месте
Но, скажу вам честь по чести,
Быть вовеки не должно
Там зелёным-зелено:
Где у всех привычный цвет
Ничего в помине нет.
Да вокруг, при всем при том,
Тиной поросло и мхом.

Что сказать, мужчина крякнул,
«Одевай», - парнишке брякнул,
Браги черпанул ковшом,
Сам хлебнул, заел грибом,
Парубку дал той же браги
И грибочков дал бедняге.

«Ну, рассказывай вначале
В чем причина той печали».

«Первый дуб я в нашей веси:
Уши, что чурбан, развесил,
И послушал дурачья
На полянке у ручья.
Будто девки – то не диво
То не прямо, это криво…
Говорили: знает свет
Что русалок краше нет.
А еще, что ночью страшной,
Когда нет луны вчерашней
Да и новой тоже нет
Есть у них один секрет:
В лес, где леший только бродит
Танцевать они выходят.
Да с ногами, не с хвостом.
Голые совсем при том.

Я, признаться, загорелся.
Ночью встал, попил, оделся
И к лесному озерцу
Припустил назло отцу.
Долго шел, струхнул изрядно
Повернул бы – но как ядом
Будто жжет все изнутри:
Ты пойди да посмотри.

Вот и озеро, кувшинки,
Звезды в небе, кочек спинки,
Пляшет в камышах волна,
А промеж дерев – она.
Так скажу, крестом иль Родом,
Жизнью, всем честным  народом
Или пяткою царя –
Всем могу поклясться я:
Хоть сыщи полсвета ты
Нет ей равной красоты.

Был бы я гусляр, сказитель,
Бабьей красоты ценитель
Описал бы в тот же миг
Каб не мой косой язык!

Я бы облик тот сравнил
С совершенством вышних сил.
Как восход – ее улыбка
Бровь на снег похожа шибко;
Лик ее – что та луна
А в очах не видно дна.
Шея – словно у лебедки,
Плечи – как изгибы лодки,
Волос  - что крыло грача,
Кожа – бархат и парча.
Полукружья вниз спины
В свете звезд, как есть, видны.
Ноги – словно две березки,
Смех и соловей – что тезки.
Как барханы над пустыней
Грудь – две маленькие дыни;
Как бруснички две – соски…
Кровь ударила в виски.
И понизу живота –
Все как надо – нет хвоста!

Я смотрю во все глаза,
Чуть не блею, как коза,
Уж не разбирал дороги -
Так и рухнул ей под ноги.
А она не испугалась.
Потянулась, рассмеялась
И спросила: «Кто таков?
Из друзей иль из врагов?
Человек ты али нечисть?
Что молчишь почти что вечность?
Коль вконец не обалдуй,
Так возьми, да поцелуй».
Я ж как был – лежал на пне,
А она прыжком – ко мне,
Шею ласково обвила,
Приласкала, опоила
Хладной влагой томных губ
И прижала к пупу пуп.

То, скажу тебе, как в сказке
Лед и пламень - наши ласки,
Так слились сами собой
Мой огонь с ее водой.
Сколько было то – не помню.
Начиналось – ночкой темной,
А как небо посерело –
Поднялась она и села,
Наклонилась надо мной
И промолвила «ты – мой».
Я сморгнул – ее уж нету.
Только озеро с приветом
Всколыхнулося волной
И прибавило «ты – мой!»

Вот и все, я прыснул к дому,
Благо лес вокруг знакомый,
До опушки добежал -
По нужде к осинке встал.
И увидел. Все. Конец.
Как мне жить теперь, кузнец?»

«Вот уж диво, так уж диво!
Говорил-то ты красиво,
Я ж ни разу не слыхал
Чтобы кто от них удрал.
Ты бы должен под водою
Горько плакать над судьбою
И кормить собою рыб,
А не кушать белый гриб.
Почему не потопила?»

«Может, вправду полюбила?»

«Не ходил бы ты туды -
Вот и не было б беды».

«Пособи, кузнец, послушай:
Все что хочешь - хочешь душу?
Как теперь к невестам я,
С тем, что понизу ремня?
Как теперь мне девок сватать,
В бане все от старших прятать?
Строить дом, детей растить?»

«Ну… с русалкой будешь жить!
Дом построите с ракушек,
Разведете в нем лягушек,
А с весеннею икрой
Станешь ты отец – герой».

Парень стал совсем невесел:
«Так всего один раз в месяц
В новолунье под кустом?
А весь месяц – жить с хвостом?
Нюхать рыбью чешую,
Клясть судьбинушку свою?
А как лед тот пруд прихватит…
Нет, меня на то не хватит!»

«Ты ж сказал: нет девы краше
Ни в селе, в заморье даже?
Променять готов ужель
На каку мадмуазель?
Ведь русалок, говорят,
Можно воротить назад.

Есть рецепт один, послушай:
Десять лет не бить баклуши -
С нею горе разделить,
Лишь любимой верным быть.
Ждать ее тогда придется
Бобылем…»

                «Нет. Обойдется.
Я за эти десять лет
Столько нахватаюсь бед…
Лучше уж найду простуху.
Не одну мож, хватит духу.
Это уж дела мои
Только это… убери?»

«Что ж, знакомо: сам не знаешь
Что найдешь, что потеряешь…»

Выпил снова, закусил,
Закусил - опять налил
И достал из-под стола
Книжку - три вершка на два:

«Есть рецепт один старинный:
Твой меняем на лосиный».

«Чур, кузнец, господь с тобой
Я хочу оставить свой…»

«Ну, тогда как есть, крестись.
Без меня не обойтись.
Приглянулся ты ей, друже.
Надоело жить ей в луже,
Захотелось ей опять
Вольно по земле гулять.
Но, как тот гусляр поет
Лишь любовь все узы рвет.
И тебе, чрез волошбу
Вверила она судьбу.

Чтобы все вернуть нам вспять
Нужно будет колдовать».

«Все отдам, на все согласен».

«Что же, завтра месяц ясен.
Но луна умрет лишь снова
Должен дать ты будешь слово
В лес густой опять идти
Вновь то озеро найти.
Позови: она и выйдет
Коли любит – не обидит;
Шейку ей ты приласкай
Сам же знай, не забывай,
Ожерелье - на, прими
Ей на шее застегни».

«Что, и будет все как раньше?
Застегну я, что же дальше?
И с меня за то возьмешь
Что?»

   «Сказать тебе, ну что ж…
В ожерелье этом сила,
Только ты о том – могила.
Раз одетое оно
Ей не даст уйти на дно.
К берегу прижмет, притянет
Волшебство ее обманет.
Уходи. Тогда уж я
Постараюсь для тебя.
Ей лишь только овладею,
Сделаю ее своею,
И твоя беда уйдет
Как пудовый куль под лед.
Плата та невелика
Мне – русалка. Все пока».

Месяц новый народился,
Пополнел и округлился,
Потом снова исхудал.
Ап – и заново пропал.

Снова ночь и лес, поляна
И она: чиста, румяна,
Вышла к парню своему
Улыбается ему.
«Знаю я твою кручину:
Полюбила я мужчину.
Полюбила я тебя,
«Мой ты» - так сказала я.
Но русалочья любовь
Предает нас вновь и вновь.
Кто не люб нам – тех мы топим
По болотам да по топям,
Кто же люб – ты знаешь сам
Прячет под портами срам.
Но коль ты меня добьешься,
Десять лет меня дождешься,
То меня освободишь,
Стать женой своей велишь.
И тогда-то я опять
Буду по земле гулять».

«Краше нет тебя на свете!
Я все понял: путь мой светел
Я дождусь тебя. Иди ж
Ты ко мне, ты зря коришь
За свою недобру долю.
Выпущу тебя на волю!
Десять или двадцать пять,
Сто годков готов я ждать!»

У русалки слезы в очи:
К ней любовь вернулась ночью.
Вот уж нежно обнимает,
Шею пальцами ласкает.
Жаркий вкус любимых губ,
Щеку дразнит милый чуб;
Кровь-вода внутри вскипает…
Ожерелье одевает
Парень. И назад – в кусты
«Как ты мог! Ведь я – а ты…»

И она, как есть, упала –
Ожерелье горло сжало
И давай душить и жечь
Мучить, подавлять, стеречь.
А кузнец уж тут как тут.
За спиной – железный прут,
Взгляд безумный впился в тело
Он скорее рвется в дело.
Белый бархат нежной кожи
Он своим ведь сделать может.
Он рывком разжал колени,
Раскрасневшись от хотенья.
О, как жаждал он начала,
Пока девушка кричала..!

То ли ветер листик скинул,
То ли кто-то брови сдвинул,
Но вот только лапа ветки
За химо схватила метко
С голым задом кузнеца
И швырнула подлеца
К пескарям в прибрежный ил
(Тот башкой о пень хватил).

Парень же в кустах сидевший
Будто вепрь ошалевший
Вдруг подпрыгнул из куста
Видно сразу: неспроста.
Стукнул, может, кто с размаху?
Иль обделался со страху.
Но по телу что-то склизко:
То ли пот, но как-то низко,
Толь еще чего текло
Что ж, ему не повезло.

Озеро и лес ожили:
Не по разу приложили
Двух людей в краю глухом
Веткой, пнем, кустом, прутом
Что некстати оказался
У того, что искупался.
Кто куда из них бежал –
Лес об этом умолчал.

А девицу подхватила,
Нежно под собой укрыла
Того озера волна –
Скрылась с берега она.
Ожерелье же осталось
В свете звезд. Оно распалось
Девы поминаньем мук:
Там сегодня ведьмин круг.

Было то давно, не скрою
Над горой ли, под горою,
Но в народе говорят,
Парень стал потом богат.
Выступал всю жизнь повсюду -
Хвастался народу чудом.
Для богатых тоже дам,
Свой показывал бедлам.
Не женился. Не отсёк.
Жил. Копил. И умер. Всё.

Выжил и кузнец, но спился
Тоже, кстати, не женился.
Говорят, лечил в Европе
От прута следы на опе.
До конца же своих дней
Он не мог сидеть на ней.

А еще такое слышал:
Там сейчас брусника, вишни
Возле озера того.
Может, ждет она кого?