О Валентине Пикуле

Лёгкие впускают с томным тяготеньем
Всю противность дыма в сладком облаченье...
И ожог на пальцах - след бессонной ночи.
Мозг мечтал напиться, да душа не хочет.

Грудь опала внутрь, словно при блокаде.
В годы первых слов в зимнем Ленинграде.
Взгляд, хлеставший раньше холодом металла,
Ныне потускнел... Ведь людей не стало...

Помнится штурвал и лихое море...
Помнятся победы и потери горе...
Помнятся и грозы темных волновскидов...
Только уж забыто, сколько всех убитых...

Помнится матрос, вроде желторотик,
Помирал при всех, зажимал животик
Нежностью тех рук, что и не успели
Жизнь переласкать, Никого не грели...

После был туман. Трупы в мешковине.
Вместо бравых слов - грёзы о Берлине.
Трупы в плен воде и привычным жестом
Дал друзьям понять: Ваше в сердце место.

Годы не вернуть. Не забыть блокаду.
Не забыть врагов Черную громаду...
Ручка на столе. Списана тетрадка.
Слезы по щекам. И тот жест украдкой...