Зеленоградская элегия

Только этот лес и помнит ещё нас двоих.
Но поляны той уже не найти,
и тебя, мой друг, уже нет.
А фонтан на площади замолчал.
Пересох. Затих.
Лишь мозаики стынут на его неглубоком дне,
да пустая чаша глядит вовне,
и по краю её нарезает круги неизвестный псих.

Столько лет прошло.
Неизменен лишь «Серебряный мир».
Помнишь, мы ещё удивлялись:
какой поэтичный, мол, магазин.
Ты мне серьги купил там.
Они потемнели,
лежат в шкатулке,
тоже на неглубоком дне.
...А из наших домов в Третьем микрорайоне
не уцелел ни один.

Помнишь, в тот день
трава волной пробегала под ветром,
и в облаках золотых плавилась синь...
А сейчас, в полночную стынь,
шестиугольные плиты площади –
пустые соты, без мёда.
И молчит, обнажаясь, природа.

В этом мире осень, Юра.
Всеобъемлет ноябрь.
Слёзозвёзд гроздь набухает...
Слава Богу, слишком темно
и не видно:
вот, падают,
                прямо в чашу,
                на мозаику.
Всё равно.

...Здесь мы были счастливы.
Много смеялись. Пили.
Обмирали над росными бриллиантами на поляне –
куда там Де Бирс!..
Говорили о Боге и – взахлёб любили.
И ты писал по ночам пейзажи,
с натуры.
И мой фонарик тебе верно светил.

Зелен, зелен тем летом был Зеленоград,
изумруд в серебре,
городок на заре, –
мегаполиса милый анклав,
уходящей натурой пятиэтажек богат,
безвозвратен и счастлив,
и нам с тобой рад.

...Можешь быть,
ты его вспоминаешь,
созерцая ТОТ вертоград.
 



                На фото: картина Юрия Логачева "Зеленоградское окно", х/м, 1999