Леший

Мне начертанный путь — от заката —
До восхода, где тонкая нить,
Серебрится, струною гитарной,
И грозою грохочет вдали.

Мне знакомы все эти аккорды;
Запах трав, как всегда луговых.
Знать моя разлюбезная морда
В буреломе морщин, но, увы,

Я по ныне невзрачен и сер —
Пень трухлявый — и тот помоложе!
Греет душу мерцание сфер
В поднебесье ночном. В лунном ложе

Ветер свищет унылую песнь,
И бегут облачка непохожих,
С суетою извечных прохожих,
Одинаково-разных зверей.

А я чем-то похож на людей:
Сыт любовным нектаром бываю,
Бересту во стихи обрамляю,
Где тропинки могу переплесть

Во межстрочье, как в чаще сосновой,
Ритм сбивая с "опушки" на "рям".
Краснолесие взяв за основу
К криволесья шагая цепям.

Не звенят. Но как будто вериги
Оплетают тихонько стволы.
Здесь душа, как раскрытая книга.
Запах воска и запах смолы,

Засочится из раны бывает,
Под трезвоны пилы. Топора
Древко кружится, воздух взрезая
В злом невежестве от броска...

Чтоб кому-нибудь стало больнее!
Так во злобе мы мечем слова...
Только кто опосля пожалеет
Древо в нас, что взрастила душа?

Худо-бедно взрастила, прося,
У подножья бескрайнего неба,
Теплоты проливного дождя,
Ласку теплого нежного света.

Кто взрастил сей причудливый лес?
Пренебрег серой кладкою джунглей?
И живет, ожидая чудес,
На разрезе похожести будней?

Разгорается снова заря —
Тянет день на себя покрывало.
Всё, наверно... наверно, не зря?
Как в лесу по утрянке, бывало

Так останется петь да плясать,
С тихим шелестом. С чувственным скрипом,
Бересту во стихи обрамлять,
Притворившись пенечком за липой.

Глядь-поглядь на людей — любо право!
Леший тоже чуть-чуть человек.
Тоже влюбчив. С ромашковым нравом
Под покровом небесных сусек.

Под рокочущей волею грома.
Под веригами бурь и ветров!
Но — с извечной и крепкой основой —
Словом чудным и чудом стихов.