Чугунка. И - прилипшее к ней

Чугунка
Жрал бренди, дрался в тамбуре, продул
Мослы насквозь... осенний свист в колене...
Поля, поля...
Протёр стекло, – в долине
На бугорке стоял домашний стул.
Изрядно, я подумал,
И хотел
                сойти,
Но передумал. Надо ехать.
...а кроме – все мы свиньи!..  И завыл               
Чугун тоскливый в поле... За Державу
Обидно. Но впендюрил хорошо.
Что хорошо, то хорошо. В сопельник.
И в ухо. И ещё, – «на посошок».
И – встать помог... ну вот, опять завыл,
Опять тоскует, сволочь...
Ехать надо!

После давки
...  и рухнул в душном погребе метро,
И вымахнул состав, как опахало,
И охнула, завыла, замахала,
И мутным роем завилась в нутро
Толпа. И лязгнул ад...
Душа лежала
На золотой мозаике вокзала –
В прохладе, в тишине...
И – понесло,
И – вытянуло сладостно,
И стало
Так хорошо, так славно и светло,
Как никогда, родные, не бывало...


Из цикла «Безумные»
Я горд и дерзок. Тьмы тому резонов.
Мне чужд ваш тон. Мне больно слышать визг.
Безумная! Ваш гардероб – изыск.
А я не чужд штормовки
И кальсонов.



О, нежная, нежная!.. всё во мне пело,
Я всё рассказал ей, чем сердце немело,
Всю жизнь мою! Я не солгал ей ни раза!!
Безумная, о, как она побледнела
В тот миг, когда я (по сюжету рассказа)
Печально заснул и упал с унитаза!..


В летном саду
По саду летала девица,
Взлетав, заходила в пике.
Безумная! Отроковица!
Как можно так биться, так биться, —
Как птица, подкрылышки ситца
Распахивая на ветерке?..
Вотще! Так ведь можно и сбиться
На спазме, и дико забиться
В экстазме, и сладко забыться
В оргазме, и гадко разбиться
В развязном таком
Гамаке!


Корма – забота общая
 «Я не сделаюсь вашей женою! – Прокричала безумная, – нет!..»
Вот и ладненько. За накладною мы в рабочий прошли кабинет.
Там стояла бутылочка спирта. Очень кстати стояла. Без флирта,
Но со страстью мы выпили. Фас – ничего, я подумал. И профиль
Ничего. Увлажнили картофель. Усушили полтонны колбас.
Ничего. Хоть столкуемся, если поплотней не сойдёмся. И бюст
Ничего. К сожалению, в кресле главных чакр не расчухать. Под хруст
Огуречный мы тяпнули снова. Повторили. Ни звука, ни слова.
Только выстрелы где-то... Война... Или банда какая... Она
Вдруг халат расстегнула. Особа ничего себе – то ей корма
В закрома, то сама как... Особо ничего оказалась корма.




Мой приватный логопед
Как-то сел на лисапед,
В грязь упал, и напугался,
И захрюкал, как свинья,
Матюгался, заикался,
Стал такой же, как и я.
...ходим мы теперь вдвоём
К логопеду на прием.


  Такой как есть, зато искренний
Мздоимец я. А что? Я очень многим гажу.
Я в спорах нетерпим. Гусей гоню. – Пинком.
Закусываю удила, коварствами влеком,
А если закушу губу, то и поглажу
Ее же. Изнутри. Своим же языком.
Вот так-с. И ничего.


Я обожаю в людях ложь.
Люблю носить в кармане нож.
Люблю сироток обижать,
От страха по ночам визжать,
Скулить, сутяжничать, стяжать,
И – никого не уважать!
Что тут поделаешь? – Люблю.


Хорошо выйти в полдень из дома
И в приятном кафе по пути
Посидеть, выпить чашечку кофэ,
Отдохнуть, и на службу идти.
А на службе печально, печально...
Но на службе занять можно в долг,
Повздыхать и немножко подумать,
И тихонько исполнить свой долг.



Воспоминание о спортивной юности и кузнечном цехе
Был я молод,
Пил я солод,
И, набравшись дивных сил,
Вдаль метал тяжелый молот,
И удары наносил,
И металл, горяч и золот,
Как хотел, так и месил!..


Как сделать бизнес? Тут нужна сноровка.
А перед сном так сладко помечтать:
Секретный текст... шпионская шифровка...
Шикарный бизнес – Родину продать!
Но как продать? Кому?.. тут нужен опыт.
Мечты-то есть. Нет  – опыта. Ну что ж...
Пожалуй, всё же, – в розницу. Не оптом...
Оптовика, пожалуй, не найдёшь.


Её любил один дебил.
Она дебила – не любила.
За это он её – убил...
Зачем она себя убила?
Дебил... подумаешь, дебил!
А что дебилу делать было?


    Круговорот культур в природе
                «Червяк – культиватор почвы...»
                (Сельскохозяйственное)

Червяк уже разбит. Он корчится на грядке.
Знобит его, знобит, – волнисто передергивает складки
Былого червяка. Но – всё в порядке.
В конвульсиях разбитые остатки,
Но – всё в порядке, все в порядке, все в порядке...
Сезон избыт.
Взят урожай, и взятки, в общем, взяты.
И отдыхает штык и черенок лопаты.
Червяк убит?
Но зреют, зреют новые посадки, и, корчась, прорастает новый быт,
И – все в порядке, все в порядке, все в порядке...
Такой вот, брат, кульбит.

            .         



      ГиперПсой
О, панспермия! С Юры, с Перми
Протягновен вагине я!
Моя любовь не струйка спермы,
Не утомленная струя,
Всей планетарной биофермы
Нежнейший взрыв – любовь моя!



Шах Мазоха, большой сладострастник,
Рассуждал: если боль, это праздник -
Чем больнее, тем слаще. Да-да.
А чем хуже, тем лучше. Поскольку
В боль миров просочит свою больку
Несравненная польза
Вреда.


Катал девчонкам записки,
Хватал девчонок за писки,
Всю жизнь в облаках витал...
На палец жизнь намотал.
Оставил внукам записки.
«Дед – мудрый! Жизнь повидал!..»

               
Имперская греза
Я живу в эсенге. Мать честная!
Почему я живу в эсенге?
Грёза гордая, стружка резная,
Да сквозная заноза в мозге...
Потому и живу, мать честная,
Кучерява жизня в эсенге!
Спаси Нас Господи...



    Довели до белого колена
Я зол. Я болен. Всё политики.
Ворье!..
А тут еще упёр
Мой полувер
Из полуклиники
Какой-то полувор!..


Мы в школу шагали, а в школе – шакалы,
Которые сделали нас ишаками,
Указками били, дерьмом нагружали,
Пасли, и над ухом дышали, дышали...


                Что это было?
В мозгу ходил-бродил Шагал.
Маразм борзел. Мигал. Шизел.
Какой-то ширился прогал,
Зиял, зиял –
И поузел.


Кумир
Вклад довольно значительный
Внес мужик замечательный.
Был он дюже рачительный,
И восстал как пиит!..
Голубями обкаканный,
Голубыми обпуканный,
Он на площади Пушкина
Одиноко стоит.


              Неразделенная любовь
Раз Полина Виардо
Выпила яиц ведро.
Залилась, как  сто сирен!..
А Ивану хоть бы хрен.
Гению – гениево,
Тургеневу – тургениево.

 
            Нестыковочка
– Рванём с пристуком?
– Недосуг...
– Махнём по сукам?
– Не до сук...


      Секрет унылых физиогномий на пляже
Ходят тётьки. У тётек – титьки.
Смотрят дядьки. А дядькам – дудки!
Вот потому и кривятся будки.

          
     Ровесники, ровесницы...
Уже не потянешь любую подряд
В театр, подворотню, кусты...
Про девушек наших уже говорят:
«Со следами былой красоты...»
               

Я к вам пришел со свежестью во взоре.
А вы такая нежная, увы…
Я к вам пришел поговорить про горе,
А вы мне всё про счастие. Эх вы!


                Первые радости
Вопли, семяизверженья,
Изнемог, измок юнец...
Силою воображенья
Он проснулся наконец!

               
Демоническая гордыня
Все говорят ему – однако,
Тебе семейственность нужна!
А он не любит узы брака
И нипочем ему жена.


Снова сучки. Снова случки.
Любят сучки
Штучки,
Дрючки...


Всё свежее очень здорово:
Простата, лучок, авокадо...
Желудочный сок
Прокурора,
И розовый сон
Адвоката...


                Три сестры
К трём сестрам шёл и быстро хотел.
Потом сидел и потел.
Три сестры потели втройне,
Имея несколько тел.

               

Мелодия театрального разъезда
Один молоденький эстет
Носил хорошенький кастет.
Как поэтично быть эстетом!
Как эстетично бить кастетом!
...сусала... алый цвет...



«Зол отец.
Золушка дочь.
Все.
Шиздец.
Спи.
Ночь» –
Такие сказки Маяковский рассказывал детям после написания знаменитого своего стихотворения «Я люблю смотреть как умирают дети»

               

Старый гусар
«…вот было время – ногу в стремя,
И – прочь ночных печалей бремя,
В гарем! К певуньям!..
А в гареме:
Играй, Адель...
Да, было время в наше время,
Не то, что нынешнее время...
Бордель!..»

               

Воспоминание о тех временах, когда...
Когда еще я не пил
Из чаши,
Не мешал
Слезою чачи,
Пепел
О пищу не тушил...
Когда, как дерзкий петел,
Я пел, взирал,
И жил!

   

              Вечный вопрос
Отцы, мол, и дети... таких развели
Туманов и грез по планете!..
А глянешь – сплошные отцы-кобели,
Да суки. Да  сукины дети.
А весь-то вопрос, как посмотришь без грёз, –
Шкурный вопрос. Квартирный вопрос.
И бородой уж давненько оброс,
И пробирает мороз
Шкуры бездомных,
Вопрос...


Безмолвие
Не достоялся Достоевский.
Перетолстил Толстой.
Но кто,
Кто состоялся?..
Дед Пихто! –
Немотствующий, дословесный…



Плацкарта Декарта
          «Человек – мера всех вещей».
          «Человек – царь природы».
          «Человек – пуп вселенной».
                (антропоцентрическое)
…какие-то лунные шашни в оконное лезут стекло,
И люди, как спящие башни, ворочаются тяжело.
С летательного аппарата летит золотое кольцо,
И кроличье – дегенерата – вытягивается лицо.
Ты понял? Прощай, безмятежность шататься и жить как во сне,
Прости, нездоровая нежность к любовнице, детям, жене.
Ты понял? Не царственным было мерило всего, всех вещей,
А только гордыней дебила…
Мерило урода, мерило
Тирана, крола, гамадрила, философа,
И вообще…


Кантата
Устав от молений, глумлений,
Сложив свои кости в карман,
Восстав с богатырских коленей,
Рассеяв былинный туман,
Амур Енисеевич Ленин
Уходит в глухой океан...



Чуть-чуть истории
Плебс помрачнел.
Царизм
Подумал и упал.
Плебс поскучнел.
Отпал.
И впал в пауперизм.+

+ Прим. Пауперизм – высокое поименование такого состояния жизни, при котором, как говаривал один старый узбек, помереть не помрешь, но худой-худой будешь.



Воспоминание о Лубянке
Мороз.
Железный Феликс.
Мрак...
«Колоть!» –
Приказ был дан.
Кололся лёд.
Кололся мрак.
Кололся наркоман...
...и пидорас притом!


Инвестанты-оккупанты
За шакалом шакал, за гориллой горилла
На халяву, разбой, рандеву...
...и Кутузова дерзкая мысль озарила:
Сдать Москву.
Сдать в аренду Москву!



…просыпаюсь я, ох и худо мне, на Голгофе я, на кресте, –
Ох и пил же вчера с иудами, разглагольствуя о Христе!..
Говорили мне – дело плёвое, только дай голосочек в зал,
А потом понеслось – столовая, трали-вали, базар-вокзал...
До свиданья, жизнь окаянная, прощевай, злодей-собутыльник,
Здравствуй, утро мое покаянное, здравствуй, белый мой брат, холодильник!


Развивая Платонова
Без грозы, без грязи, без молний
Мрак неполон...
Бандит, урод,
Побирушка, алкаш безмолвный
Довершают собой народ...
«Без меня человек не полный!..» –
Сквозь башмак жёлтый ноготь орёт.


Мысль о всеобщей справедливости
Жру икру.
Черную.
Ночь нежна...
Жить
Можно, брат.
Спорную
Мысль не разрешить.
Нет, не разрешить.
Скопом не решить.
Не решить, мать честна,
Так, чтоб враз, начисто,-
Гордо, на миру...

Вот решил.
Начерно.
И сижу, жру.


Поздравление с нежным праздником
В международный банный день встает из гроба Клара Цеткин...
Струится март, двоится пень, змеится пар, как праланцетник,
Пружинками танцует кровь, кузнечиками скачут нервы
Разнагишавшихся миров – с планеты на планету, стервы!..
Потеет в мареве, как жбан, вселенная в истоме банной,
Где парится косматый Пан не с панночкой – с кошмарной Панной!..
…но тень великих мертвецов уже нисходит в первородный
Хаос... чиста земля отцов, умыта... и, в конце концов, –
Да здравствует международный всемирный шабаш, –
Глаз и уст кромешно буйство, половодье!..
И – половое, конешно, –
Чувств!


Антропос
 (мизантропическое)
Клещ не клещ, свищ не свищ, хрящ не хрящ, а нимба
Ни на грош – хошь не хошь – не найдёшь, и амба.
Не тростник, и не хвощ – мыслящая тумба,
Здоровенная хищь, полная апломба...
Обалденная вещь
Атомная бомба!


Тезис на симпозиуме
Если меньше жевать соплю,
Есть возможность свести к нулю
Рецидив перманентной рвоты,
Сам позыв ее...
Я повторю:
Сам позыв ее!..
Рвет кого-то?..
За внимание благодарю.


Домашнее задание
Поди туда, не знаю куда,
Принеси то, не знаю что...
И ведь несут! – Кто в горбе года,
Кто грош, кто старенькое пальто,
Кто ветвь в ладони, кто смерть, огонь, и...
Все это не то, не то.
Дом – мирозданье. На дом заданье
Дали, и все гадали...
Не разгадал никто.


Вот увидишь
Разглядывая собственный пупок,
Я возопил, познав себя как Бог!
Ты тоже возопишь,
 Когда не будешь туп,
Что середина человека - пуп!


На пьяной улице
Старик стоял, блюдя приличье,
Перст возносил в толпу и ввысь,
Весьма кренился вбок при этом,
При этом же вещал, стращал и вопиял,
И, как ни странно, не терял при том обличье,
А был взлохмачен, огнен, юн.
Весна!
Он жил опять амбивалентно,
Он знал, он знал, что старость турбулентна,
Старик-смутьян.


Толковник
Важнецкие, брат, персонажи
Витальность, бутальность, и даже
Ехидства, скажу, хороши, –
Сарказм, недержание желчи...
А подлость и трусость – те мельче:
Инкогнито, теньки души...


– Не рой могилу другому!
Не рой другому могилу!  –
Твердили с самого детства.
Роет и роет, как проклятый,
Роет и роет, проклятый!
Ну как не вырыть могилу другому?
Никак не вырыть нельзя.
Как вырыть себе?
Никак невозможно.
Вот так вот оно завсегда –
Сапожник без сапог,
Без могилы
Могильщик.


Разведарь
Он лежит и что-то знает,
Звездный зорец и вездец,
Он проник во все законы,
Свежий лишний,
Зиконный,
Затихоненный сударик...
Страшный человек
Мертвец.



Спустя годы, во тьме неизвестности
Неизвестно, откуда и чего набралися мы все,
Неизвестно, зачем потух
На могиле неизвестного генералиссимуса
Вечный красный петух...



Совокуплялся, преступал границы
И вновь грешил, чтоб всякий раз казниться...
Но если жизнь, как Логос, наложить
На совокупность всех совокуплений,
Вглядись – ты ни грехов, ни преступлений
Не разглядишь под жирным словом ЖИТЬ.



Забил заряд я в пушку... туго?
О чем ты думала, подруга,
Когда визжала – «наши жёны!..»
Пужала – «пушки заряжёны!»


Поучение
Как серпом по молоту,
Два пальца об асфальт,
Как дерьмом по золоту –
Яйца о базальт!
Плохо быть расколоту,
Вздрючену,
Размолоту...
Берегите смолоду всё, что я сказал.


Преступление и наслаждение
Зря старух угробил? Деньги
Зря угрохал?.. Вашу мать,
Там, где «бабки», там и девки,
Это ж надо понимать!


Аглицкий мотивчик
Девочка Памела
Юбочку помяла...
Белая омела,
Белая омела!..
Белою омела
Побыла так мало.



Я тоскую по женскому полу,
Хоть не дюже мне мил этот пол, –
Полу-рабствуя, царствуя-полу,
Сколько раз по его произволу
Я в болваны себя произвел!..
Но тоскую по нём окаянно,
Но люблю его, гада, любить,
Но уж больно приятно, приятно
Оболванену гадою быть!



Я с лезбиянкой пить хочу...
Вползти к ней в душу крабом,
А после хлопнуть по плечу:
– «Ну что, айда по бабам?!.»



Она пришла, доверчива, сказала мне – «До вечера?
Останусь. До утра? Останусь. На хера
Лукавить, лицемерить, бубнить «Пора, пора...»
Она была доверчива, отзывчива… мудра!
 


Бывает нежное говно,
Бывает грубое оно...
О чем беседовать с любимой,
Мне абсолютно все равно.



Катал девчонкам записки…
Хватал девчонок за писки…
Всю жизнь в облаках витал...
На палец жизнь намотал.
Оставил внукам записки.
«Дед мудрый. Жизнь повидал».



Рванем с пристуком?
– Недосуг...
Махнем по сукам?
– Не до сук...


Бордель
Царит в подвале, груб, сер, обкурен,
Диспетчер швали, сексгруппенфюрер.
Ты пой, ты пей, имай, немея...
О папа Пий!
О мама мия!



Крупная стерва
Снова ласковый дождь и неласковый муж,
А любовник хорош, тих и ласков к тому ж.
Был бы ласковый муж и неласковый дождь...
Впрочем, все это чушь, надоевшая ложь.
Меж сияющих луж на свиданье плывешь,
А неласковый муж пьет и прячет свой нож
От готового выпрыгнуть нерва, –
Далеко-далеко,
Глубоко-глубоко...
Да к тому ж и зарезать тебя нелегко,
Уж такая ты крупная стерва.


Расстояние
  (ненаучное дополнение к частной теории относительности)
От каблука мадамова до яблока адамова
Всего один шажок.
Возьмет за горло сученька, горяченька, подлюченька, –
Улыбкой подкаблучника
Разлыбишься, дружок.


Дирижабель перестройки
На воздушном окияне без  малейшего стыда
Тихо плавают в тумане барышни и господа.
Вот один головку свесил из корзинки мудачок
И какой-то там развесил под корзинкой кумачок.
И тряпичка бойко-бойко распустилась, как мотня...
И внизу призыв какой-то зырить публика могла.



Я тоскую по женскому полу,
Хоть не дюже мне мил этот пол, —
Полу-рабствуя, царствуя-полу,
Сколько раз по его произволу
Я в болваны себя произвел!..
Но тоскую по нем окаянно,
Но люблю его, гада, любить,
Но уж больно приятно, приятно
Оболванену гадою быть!



Был Адам одинок, как последний уд,
Но возможностей в чреслах носил целый пуд,
Он засеял свой пуд, потучнел райский сад, –
Люд жиреет...
Кишит, распложается ад:
Миллиарды возможностей,
(Столько же дам)
И пудов миллиарды.
И каждый – Адам!..

Сочетаемся браком, мадам!


                Хороший
Я Татьяне купил пелерину.
Я ее не увлек на перину.
Я мечтал: сколь пленительно к Тане
В лунной дымке прильнут эти ткани.


Пришел хмелёк –
Один прилег.
Прошел хмелёк –
Другой прилег.
А как хотелось, как хотелось
Свернуться в махонький кулёк!..


Детская песенка
В лесу ломалась целочка.
Поблескивала белочка
Агатинками глаз,
Подглядывала с елочки
Как сыпались иголочки,
Кружавчики, заколочки…

И раз, и ещё раз!


Псой историографический
Ах, Плутарх, архиплут!
Прах архивный вырыт?
Тот же блат.
Тот же блуд.
Брат не Брут, но – Ирод.



В этой жизни ни хера я не пойму,
На морозе пожираю шаурму.
У вокзала, среди стольной суеты, –
Треугольной, алкогольной маяты
Я стою, мозги врубаю, как му-му,
И рубаю, и рубаю шаурму…      


Из цикла «Собачья жизнь»
– Будь готов!
– Всегда готов!..
Шампиньёны,
Ша! – шпиёны –
Зырк-позырк из-под кустов!

      

…там звали нужными людями
Любого, кто не ротозей,
Врагов и шкурников – Вождями,
И «кабыздохами» – друзей,
Собачек верных…


В чистом поле бегал мальчик,
Гукал, пукал, пас телят,
Сунул в попу одуванчик –
Парашютики летят!..


…верлибром в лоно им!
В их Третий Рим!
Так вероломнее.
Ломаем ритм.
Так целомудренней!
Ко всем луям!..
…хорей мой утренний,
Полночный ямб…




Мадам, а у вас не найдется минутка?
А часик?.. Поверьте, я снова и снова
И душу, и тело… Я всё вам отдам!
А вечер?.. А утро?.. А целая сутка?..
Вам нравится – сутка? Хорошее слово!
Не нравится сутка?… Вы сука, мадам!


Ой, Михайло Сергеич, мудило вы,
Развалили Державу на крохи вы!
…что ж ты слезы льешь крокодиловы,
Горе луково, шут гороховый?


  Чумовое-весеннее
Да, ты – гюрза! Все понимая,
Люблю гюрзу в кончале мая.

Ревет ливень –
Попрёт ревень!


«На Святой Руси петухи кричат,
Скоро будет день на Святой Руси…»

(Из классики)

Посередь Руси минарет торчит,
Хоть совсем свечу погаси,
На Святой Руси муэдзин кричит,
Скоро будет ночь на Святой Руси…

(Из постмодернизма)

Гадать по картам?.. по руке?               
Тоска все зеленей, все гуще.
Я влип, запутался в тоске,
Как таракан в кофейной гуще.
…пляшет на столе таракан,
Пляшет таракан на столе,
То чечетку, то канкан,
Ух ты!..



Во времена поэта Архилоха
С развратом обстояло архиплохо,
(Разврат здесь понимай наоборот),
Умом и задом трюхала эпоха
Развратно, как отьявленная шлюха,
А что разврат? А то: раз врат, раз в рот.


Изрядно, изрядно, как будто. Сугубо. Не без ума…
А, впрочем, насчет сугубо – пожалуй, еще не весьма.
А как приструнят – учти! А как упекут – в сусек!
Всё это ещё почти, а надо уже совсем!..
По поводу «како быть»: покаемся. – Произвол!
Подумают – якобы...
Подтянем тоскливо – мол...


Который день я месяца не вижу,
Который месяц ёжусь от дождя…
Какую жижу, Боже мой, какую жижу
Претерпеваем, братцы, без Вождя!
А был бы Вождь, он резко бы и сразу
Пресек поползновенье вражьей тьмы,
Он запретил бы эту всю заразу!..
Но нет Вождя. И мучаемся мы.



Минибасня
Телок, загрезивший о тёлке,
Забыл меж сладких грез о волке.
Волк дать мог – в рыло. Но не в долг.
Мораль: телку предъявлен… щёлк.


           Милая дамская беседа
–  Ты безгрешна? Это дико!
– Нет, не дико. Я безгрешна.
– Не кизди-ка ты, гвоздика!
– Отвали, моя черешня!..



Мы были когда-то и где-то,
И что-то мы знали пpо это,
А может быть, даже пpо то,
Чего и не знает, чего и не может, чего и не скажет
Никто.



                Новая волна
Там крутили – крутое кино! Там Чапай уходил на дно.
И с жемчужиной, гад, возникал,
Скаля зуб, – у Карибских скал,
И вздувался, и пучил глаз, земноводный, как водолаз…
И опять уходил на дно.    

Там кино ходило
В кино.


Она пришла, доверчива, сказала мне – «До вечера?..
Останусь. До утра? Останусь. На хера
Лукавить, лицемерить, бубнить «Пора, пора...»?
Она была доверчива, отзывчива, мудра.


Сквозь бинокль века пpосматpивая,
Усмехается Судия:
Сцена. Выстpел. Стpастишка маpтовая,
В цель взведенная бытия...


Тpуба
Умеp. Веpней, по-укpаински –
Вмеp.
В дёpн, в смеpть недp
Вpос.
Всё. Труба. В космос вхожу, как пленный в воду.
Гощу тяжело…
В пустой вселенной шаpю, как меpтвец, шарю, – ну, ну, – давай!..
Не убывает.
 Жил, как-никак, всё ж.
             

 Слова облекаются в марево:
 «Лауры», ликёры, «Мальборо»,
 Глаза раздирают в упор его:
 Бухалово, курево, порево...



Совокуплялся, преступал границы,
И вновь грешил, чтоб всякий раз казниться...
Но если жизнь, как Логос, наложить
На совокупность всех совокуплений,
Вглядись – ты ни грехов, ни преступлений
Не разглядишь под жирным словом ЖИТЬ.


          Сухарики
(Песенка-плач)
Мои друзья, бухарики, поели все сухарики,
Сухарики поели… такая гниль и шваль!
Приперлись, всё подъели. Утёрлись. Надоели.
Глазами долго ели... но я был твёрд, как сталь.
Не жалко мне бухариков, бухариков-духариков,
Тихариков-шухариков… сухариков мне жаль!



Черный Эрот, и тебя породил огнедышащий Хаос?
Дева, восстань! Свет пролила розоперстая Эос.
К мясу на кухне добавь воду стигийскую – Соус.
Шумных мехов дожидается флейта эолова – Примус.
Хватит любовных утех, стонет пылающий Пенис…
Черный Эрот, и тобой горд ублажившийся Космос?

       
Что такое, милый дроля?
Обхожусь без пергидроля,
Обхожусь давным-давно,
А – «бляндинка» – всё равно.
    
Что бы значило оно?


Я ей, суке, что сука она, сказал.
А то разве не сука? Скажи!
Я, как пёс, её, суку, до дрожи лизал.
– «Пес, дрожишь? – говорила – дрожи!..»
А сама только млела, блаженно дыша,
Только кровь лакала мою…
Куража хотелось ей, балдежа…
Дураку хотелось семью.

Эстетическое
Дом гоpел. Пpибыл отpяд. С похмелья отpяд стpог.
«Никто не уйдет. Все сгоpят» – кpасивый пожаpник pёк.
Добил бычок. Сказал: «…твою мать!..»
Пламень был чист, бел.
Чёpный бpанспойт. Жёлтая медь...
Кpасивый пожаp был.


Кантата
Устав от молений, глумлений,
Сложив свои кости в каpман,
Восстав с богатыpских коленей,
Рассеяв былинный туман,
Амуp Енисеевич Ленин
Уходит в глухой океан...


Размолвка
Я вчера насилия
Просила у Василия.
«Хрен тебе насилия,
В силе я, не в силе я…»


Выкрутас
И когда я сказал ей, что я хочу
Чтоб меня любила она,
Она послала меня… к врачу.
Потому, что была…
Больна.


Ответ на Выкрутас:
Пускай мой пыл вас больше не тревожит.
Не надо посылать меня к врачу.
Я вас имел. Иметь еще, быть может,
Я не смогу. Поскольку – не хочу.



Из поучений:

Раздрызгану развратом,
В целом муторным,
Сколь мудрено быть целым…
Целомудренным!


…когда ты набухаешь мной,
Я прозираю мир иной,
Где бьется, и воет, и корчится лира
В безумной, шершавой жемчужине мира…



Кто, в гроб сходя, тебя благословил?
Меня – никто! Недоставало гроба?
Или того, который в гроб сходил?
Ответ один: отсутствовали оба.
Ответ один? Пускай ответ один!
Мы постулат единый утвердим —
Чтоб, в гроб сходя, изволил каждый жлоб
Составить циркуляр: «Постановляю! —
Такого-то, в уме и  здравьи, в гроб
Я, имярек, сходя, благословляю».

Так будет хорошо.


Век суровый. Наша участь –
Правду-матку рвать, сиречь
Чистым словом нечисть сучить,
Мучить, мля, глаголом жечь!..


Лёгкая столичная провокация
Есть адреса. Есть памятные здания.
Поговорим в начале об одном:
Высотный дом на площади Восстания…
Там жил в горе гранита - Гастроном!
Он жив? Тогда какие заседания?!
Вперед! На баррикады!! За вином!!!…


Боевой гимн писателей
«Вышли мы все из шинели,
Штык приравняли к перу.
К ляху труху кошенили!
К лешему штучки Перро!..»


...а уж сказать, то так сказать,
Чтоб донести дыханье Бога,
И что-нибудь еще...
Немного...
Мысль, так сказать…


…в умах навёл переполох
Аллах.
Заговорили о Самом –
Самум…


…и заходит то ли сикось,
То ли накось
Ум за разум, пульс за импульс,
Курс за ракурс.



Мания величия
...и не найти управы
На лесть, и слизь, и гнусь...
...И бродит Призрак Славы,
И я его боюсь…



Когда устал старик Гомер
От гомерических химер,
Он мог подумать, например:
Вот слепну. Вот лысею…
Пора за «Одиссею».
Но, щелкоперам не в пример,
Гомер не обижал химер.
Он обожал их!.. например
Он знал – нет с ними сладу.
И ладил «Илиаду».



Вишь, рубай сижу-рубаю нынче – думаю.
Рифма – рубь. Рубли рубаю нынче – думаю.
Ну а фули? Хали-гали, мат на шахе, шах на мэ…
Славно думаю-рубаю нынче – думаю.


Вот ты лукавишь. Ты уже
Бубнишь, как принято, на темы
Непререкаемые. Тем-то
Они язвительны душе.


Брожу ли я, стрелой пронзенный
Амура, водочку ли пью,
Тружу ли серый и казенный
Ярем,  я гордо сознаю
Что не амбарный ключ позорный,
Что не публичный, не соборный,
Что личный свой, златоузорный
(Как тот кузнечик беспризорный)
Я ключик счастия кую!..
Уйду ли я от ласк интимных,
Бреду ли я в аллеях темных,
Паду ли я вдоль улиц шумных, –
Кую, кую, кую, кую...


На заре
(не буди, не вздумай!)   
...я пришел к тебе с приветом
От Бурденко. Но об этом
Я рассказывать не стану
И подмигивать не буду, –
Фигушки!..
Бочком к дивану,
К сонной, теплой кулебяке
Подкрадусь, и тихо-тихо,
Сна не возмутив, как цуцик,
У помпошки и пристроюсь...



Не искусай меня! Развратом
Не жги. Давай – сестрой и братом?..
Ну хорошо – женой и мужем!
Ну хорошо, – не просто дружим,
Но поступаем-то ужо
При этом – разве хорошо?
Как можно так! – живой живую
Ножом! Да в рану ножевую!
Потом – ишо, ишо, ишо…
Мычат, лобзаются губами,
Притом кусаются зубами…
Ну согласись – нехорошо!
– Шо?


Уроки литературы
Высокая болезнь поверх барьеров
Приличия скакала каплей ртути,
Безрадостной без градусника. Груди
Без лифчика тряслись. Для пионеров
То было круто: завуч, молодая
Учительница первая, а вот,
Литературу, мля, преподаёт,
Грудями авангардными бодая…



Прочтёшь порой: «Вся жизнь – в борьбе».
Становится не по себе.
Язвят все розы. Жгут уста…
Какие грустные места!



Будем всякой х…ней заниматься.
Будем падать и вновь подниматься.
Будем, будем… а после не будем.
Заниматься х…ней нужно – людям.


Все дороги ведут в туалет.
Нет?
Да!
Уж куда-куда,
А туда…




Голубая рифма
Педерастичная Европа
Трясёт портками у дверей,
И ждёт, тоскуя, рифмы…
Рифмы!
Так на, возьми её скорей,
Жопа старая.


Кто не был на войне,
Тот Богу не молился…
Слова не обо мне.
Чего же я озлился?


В изверге, в ироде, в идоле
Не поступки, – приёмчики выдали
Его Самого –
Того…


Новая драма. Водки ни грамма.
Маслицем «Рама» торгуют у Храма.


Новорусское на тему «Мы пионеры, дети рабочих…»
«Мерсы», наганы,
Шаг наш неистов,
Мы хулиганы,
Дети министров…



 «На войне как на войне»
Новые русские тонут в джакузи.
В шопах горят. С утюгами на пузе.
Пляшут, как в шоу, с паяльником в жопе…
Жизнь – это шоп. Ну а в шопе, как в шопе.


Все мы люди-человеки,
Все мы любим чебуреки…


Давненько во сне я не видел отца,
Не пек пирогов, не варил холодца…
И бабушка тоже не снилась давно,
В своем уголке не клонилась темно…
И мать не является… видно, живу
Уж так хорошо, будто все – наяву.


Бартер
Меняю литр на кубометр.
Ампер на декалитр.
Но килограмм - на километр?..
Совсем не тот калибр!


Из уроков английского
– «Ю андестенд ми?..»
На вопрос
Я отвечаю – «Ес, оф кос».


Великатный
– «Буду рад
В будуар…»


Туалет в пивнушке – «эМ».
Рядом – «Жэ». (Но тоже – «эМ»).
«Жэ» вобщэ не заплывают,
Не бывают тут совсем.
Что поделаешь? Сераль
Очень грязная. А жаль.
Имя «Сакко и Ванцетти»
Носит гордая сераль.


«Да и уса не омочу
Я в алкоголе!..» –
Вот так я прокричать хочу.
Смолчать – тем боле. ( С тяжелого бодуна).


Пров Сидоров
Звездануло тумблером хренова монтёра –
С табурета кубарем в тамбур коридора.
В тамбуре херово. В тамбуре коза
Сидорова Прова бьёт искрой в глаза.
Был он, Пров, пиитой. Безработным стал.
Стал монтёром. Битый
Век свой тьме не сдал.
Но зачем весь век поэтам с нежной шляться кожею?
И не лучший ли совет им – хряк в рубильник рожею,
Чтоб себя сторонним глазом наконец-то увидать
И в обнимку с керогазом искалеченным рыдать…


Я не истукан.
И полный стакан
Я поднять хочу
И выпить!
Он ведь нам по плечу?
Выпить хочу.
И вы ведь?


Дразнилка
Пятачок, пятачок, не ходи на «пятачок»,
Там любви на пятачок, там начистят пятачок…


Враги
Лесоруб – нравом груб. Хвать топор – и во двор.
– «Все леса порубим!..»
А лесник… весь поник… ё-моё!  – хвать ружье,
И – за лесорубом!
Лесоруб идет в сосник
С топором и нравом грубым,
А вослед с ружьем лесник –
Сосняком,
За лесорубом…



Одинок я, одинок в море мира, как челнок.
Много в мире одиноких между рук плывет миног…
Где же я не одинок? Где минога из миног?
Где надежда, что однажды вспыхнет счастье между ног?..
Есть минога!.. – между ног! Вот где я не одинок!
Вот минога, так минога! Вот где чалится челнок!..


Входит один в кабинет
Грустно глядящий бандит.
Говоришь ему – нет.
А он – глядит и глядит...
…а потом приходит одна
И говорит – я вам жена…
Вот тебе! Вот тебе на!
И откудова? И на хрена?..


Летят вороны
Во все стороны.
А сторонка – одна...
Что мне вороны?
Что мне стороны?
А-адна сторона!


Один на двух подушках сплю.
Кого хочу, того люблю.
(А три подушечки ложу,
Когда я с душечкой гужу… у-жу-жу-жу-жу…)
Как жук.


Ты слышал, как монах орёт?
«Анахорет!.. Анахорет!..»
В пустыне камню-великану,
Глухому камню-истукану
«Анахорет!..» –
Монах орёт.


Из песен народностей
К зырянам чукча не придёт. Зачем ему идти?
В родимом чуме пропадёт. И – мать его ити!
К зырянам чукча не придет, к тувинцам эскимос,
К эвенкам нивх… но вот вопрос, но вот мучительный вопрос,
Последний нонешний вопрос – а что произойдёт,
Когда никто и ни к кому, ни к лешему, ни к самому
Себе корявому – во тьму – гуськом, ползком, по одному,
Возьмёт и не придет?..



Это было в старом парке. Ночь туманная была.
Мы коньяк свекольной парки нежно пили из горла.
Мы сидели, целовались, рисовался наш роман…
И зачем-то рисовались два чечена сквозь туман.
И зачем-то из тумана вышел месяц, как чечен.
У чечена из кармана что-то светится… зачем?
Почему один сгустился, и сгущается досель?
Где второй запропастился? Где скамейка? Где мамзель?
Почему никак не вспомню, и ума не приложу
Как засел в каменоломню, и сижу, сижу, сижу?..
И сгущается сквозь дымку, скалит зубы горячо,
И сидит со мной в обнимку то ли месяц, то ли чо…


Вскричал мордвин, в удмурта злой перст вперя, – «Вот морда!..
– «Будь твёрд – решил – будь мудр…». И промолчал удмурт.
– «Цэ – хам! По морде видно!..» – подумал про мордвина,
Но промолчал, как тать, хохол, – ни дать, ни взять, –
Мечтатель, супротивный всей сволочи партийной,
Нацьоналист активный с Украйны самостийной,
Задумчивый такой...
И вытер пот рукой.

Там-Там-Там…
Там, где лаптем щи хлебают,
Лыком шиты, по воде
Пишут вилами, лабают
Гулкой ложкой по балде…


У меня было шило,
У тебя было мыло.
Но тебе было мало,
А мне мало не было.

Ёлки-палки,
Трудно в трех соснах!
Лес густой.
До Бога высоко.
Семь верст до небе,с и всё лесом.
До царя далеко.
Низом.
Без царя в голове темно.
В лес…
Дров…
Жалует царь,
Да псарь…

Колки у ёлки иголки!