Пиеса первая. О силе слова

Сиятельная публика, ура!
Евтерпа мне на кончике пера
замысловатых слов вложила силу.
От Арктики и до седого Нила
не видел мир такой вот силы слов.
Тут даже умный муж и тот готов,
сложить с себя всезнания доспехи.
Спасибо Муза,  за мои успехи
со словотворчеством. Итак, друзья-повесы,
Я презентую вам свою пиесу,
в которой будет несколько героев:
Король, Извозчик,  Ключник-враг изгоев,
Хозяин двух каретных мастерских,
Крестьянин, Дворник, Шут по кличке Псих.

Акт первый. Занавес. Карета и дорога.
Король. Извозчик. Музыки немного.

- Мой Сир, позвольте думы Ваши
прервать на миг? Не ел я каши
уже дней пять, теряю силы,
просрочен мной платёж мобилы.

- А что же так? Аль не плачу тебе?

- Ваш казначей без Вашего указу
не волен к выплатам, а деньги как в трубе
сметает быт с инфляцией, зараза.

- Инфляция? А что это за зверь?
В покой ко мне не открывала дверь,
ни разу  в царствие подобная докука.

- О, мой король, то редкостная сука.
Взрастила цены на фураж с едою,
разор один с лихою-то ездою.
Конякам корм задать, сменить подковы
(к сезону летнему копыта не готовы).
Всё мало им - акулам рынка.
Грызут доход. Зарплаты дымка
как росы летние быстра,
моргнул и где б она была.
Да и скажите, вот карета,
пора в ремонт, да знамо ль это,
что Вашу светлость в ней возить
небезопасно, мать етить.

- Ну что ж, скажу я казначею,
что супротив я не имею
причины денег-то не дать.
Ты, шельма, прав, ни дать ни взять.

- Эх-ма, держись крепчей в кибитке.
Скачите рысаки скорей!
Не каждый день у королей,
щедрот для подданных в избытке.


Акт тот же. Сцена у дороги.
Сидит крестьянин. Видно, ноги
устали старого носить.
Ворчит бедняга:
- Пить или не пить?
Бросать бороться с змием поздно.
Сочтут соседи одиозным,
и, час не ровен, в колдовстве
исчернят. Я же во вдовстве
без пития засохну сразу.
Ну как же мне прожить без "газу",
коль с этим ворогом войну
уж скоро сорок лет веду?
Его пары приятной Марой,
меня спасают от забот,
в виденьях пьяных я с гитарой,
весёлый, юный обормот.
А наяву? Уныл и скрючен,
долгами старости навьючен,
ворчлив, озлоблен, не хорош.
Ну что со старого возьмёшь?
Пить иль не пить? Уже не важно.
Растаяв в облаке химер,
вступая в мир иной отважно.
А то что юношам пример
Я питиём даю плохой
всем видом? Скрюченный, с сохой,
безроден, беден, зол, ужасен.
Пример нагляден, вывод ясен -
во змие благо не ищи,
ходи на фитнес, кушай щи,
учись и, знамо, старших слушай,
чисть зубы, мой почище уши,
чтоб слышать истину наук.
Чу, слышу где-то странный звук,
то видно наш король с охоты,
в карете едет, как с работы.
Ну что ж и я пойду, пожалуй,
хлебну портвейна жижи алой,
и может быть из забытья,
не выйду  в серость мира я.


Акт следующий за актом первым.
Тут мы слегка натянем нервы,
Ведь сцена будет не простая.
Вот комната стоит пустая,
и в ней лишь стол и табуретка.
Откуда-то грохочет редко
грозы весенней первый гром.
Заходит в комнату и ром
в руке своей сжимает Ключник -
хранитель денег короля.
За ним на сцену входит лучник,
речь безыскусно говоря.

- Нам это, как его, пиастров.
Ох бес попутал, бы рублей.
Мы всё ж не свора педаастров,
мы - гвардия у королей.
А нам не платят вот уж месяц,
по анфиладе длинных лестниц
не больно с голоду пройдёшь.
Того гляди и упадёшь.
И не какому-то бастарду,
а сюзерену алебарду
уронишь на ногу. А он?
Прогонит прочь со службы вон.

- Нет денег, вся казна пуста.
Не сглазь. Умой свои уста,
чтоб не дай Бог тут не накаркать.
Сходи-ка что ли, друг мой, в бар хоть,
да выпей там с щедрот монарха.
Король, наслушавшись Плутарха,
с бухла акцизы отменили,
чтобы не лезло в мысль уныние.

- Ура! Да здравствует Король!
Но про пиастры уж изволь,
ты в суматохе не забыть.
В такой стране-то и не пить?

(уходит)

- Вот, поди, как сложно,
а временами даже тошно,
стеною быть на страже злата.
Зачем же выбрал я когда-то
сию ругаемую участь?
И вот сижу печалью мучась,
над подданными короля.
А ведь в душе-то добрый я,
но в это вряд ли кто поверит,
ведь всяк других собою мерит,
и видит жадность и коварство.
А я живу во благо царства.
Эх, ладно. Участь такова.
(и засучивши рукава,
достав мешок, рассыпал злато)
- Давно считать налоги надо.



Акт тот же, после затемнения.
После короткого забвения,
на сцене в бедном антураже
стоит крестьянин. Что он скажет?

- Кхе-кхе, учёные мужи,
порой смешны до непотребства.
Тужи над златом, не тужи,
служи царям без раболепства.
Достоинство, вот то мерило,
что сердцу перманентно мило.
Коль принял тяжкий крест, неси,
и паству как пастух паси.
Пред Богом ведь держать ответ.
Для королей иных и нет
экзаменаторов на зрелость.
Нужна недюжинная смелость,
всегда за слово отвечать.
Но, знать, на то и знатна Знать,
и только там в почёте Милость,
когда в фаворе справедливость.


Акт следующий. Гараж каретный.
Хозяин оного превредный.


- Ремонт рессор, замена крыши,
ковры внутри проели мыши,
изношены два колеса.
И как не верить в чудеса,
что на ходу ещё карета?
Но без ремонта песня спета
у тарантаса, так что, знай,
рубли из брюк-то вынимай.

- А сколько надо для ремонта?
Что королю-то мне сказать?
Не сильно, знаешь, любит он-то
деньгу из брючин вынимать.

- А ты скажи ему: - Карета -
есть показатель средь людей,
проблемы в царстве есть иль нету,
чтоб избежать лихих идей
в башке у сирого народа,
что склонен на призыв урода,
о том что, мол, прогнила власть,
в истерику уж больно впасть.
Народец бучу обожает.
Вот оттого и провожает
глазами царский экипаж,
мечтая впасть в тупой кураж.

- Ну что ж скажу, чего молчать?
Не кончить, если не начать.


Акт тот же, но за гаражами.
Стоит ишак, к нему с коржами
пречёрствой булки подошёл
Крестьянин. Вновь он нас нашёл.

- Привет тебе, источник шума,
наш вечный двигатель - Ишак.
Чело не безобразит дума,
чеканен как монета шаг.
Безропотен и безотказен,
слегка, конечно, безобразен.
Но тут уж взятки каковы?
Сожри как ты вагон травы,
поди, и сам не краше будешь,
истошным воплем всех разбудишь,
увидев в зеркале себя.
Нет, всё-таки совсем не зря,
без тяги к красоте прогресса,
вас создал Бог. Без интереса
вы смотрите на мир вокруг,
но тянете за кругом круг
повозку за собой с возницей.
Почётен труд, как говорится.
И что без вас кареты лак,
и бархат что её сидений?
Да не иссякнет ливень благ
для вас вовек, без оскудений.

-Иа! - сказал в ответ ишак
и к булке подошёл на шаг.


Акт во дворце. Сметает с мостовой
какой-то мусор Дворник с бородой.
Под нос бормочет песенки напев,
но слышен лишь один её припев:

- Взмах метлой, взмах метлой,
пыль с золой, пыль с золой,
со двора за порог,
наш король очень строг.

Взмах метлой, взмах метлой,
Я с тобой, ты со мной,
справедливый Король,
жить в достатке позволь.

- Ты что там, дурачина, бормотал?
Умён бы был, на ус бы намотал,
что всуе поминая королей,
играешь страшную из множества ролей -
бандита и разносчика злых смут.
Не знаешь же, дурак, как их поймут
слова твои в народе. Он как стадо.
И бисер перед ним метать не надо.

(уходит дворник) Только Шут,
задумчиво присев на мостовую,
нам говорит: - Опять приметы врут.
Быть может зря я тут на воду дую
и нет средь челяди Владыкой недовольства?
Как тяжек крест придворного шута.
Я как посол опального посольства,
мечусь меж плахой и концом кнута.
Всё время весел, ибо идиоту,
Непозволительно с сиятельством грустить.
Опять же, надо сирому народу,
о радости их жизни говорить
без устали. Но ложь та во спасение,
за жизнь свою имею опасение,
ведь если пошатнёт бунтарством трон,
и ближним цезаря терпеть невзгод урон.
А посему пляшу, смеюсь, кривляюсь.
Не зря ведь я шутом-то называюсь.


И в пляс пустившись он исчез со сцены.

- О, как мне надоели эти цены.
Не зная удержу, летят в Тартарары.
И правда, недалече до поры,
когда у подчинённого народа
иссякнет почитанья власти квота.
А мне что делать? Я играю роль,
свою давно уж.

            (на дворе Король,
без свиты, не в короне, по простому.
Расхаживает каждый так по дому,
будь ты король иль шут. Пред кем понты,
когда один с самим собою ты?)

- Инфляция? Соседи негодяи,
ведут себя как жадные жердяи.
На все товары цены приподняли,
уж лучше просто денег бы отняли,
блюдя своекорыстный интерес.
Так нет, нельзя нарушить политес.
А мне с чего взметать, скажите, цены,
ведь недра родины, увы, бесценны?
Но что-то не готовы супостаты
платить за них немного больше, гады.
Всем надо денег, кто бы мне их дал.
Уж я к Богам неделю всю взывал.
Молчат, ответа нет. И Боги
поворотились от меня. Дороги
в негодности, пустуют пашни,
у замка покосились башни.
Того гляди всё рухнет, как же быть?

- Кхе-кхе, позволь советом подсобить?
Я стар и гнев мне твой совсем не страшен,
но без совета ты не сваришь кашу.

- Ну что ж изволь, старик, давай совет,
а то и правда креатива нет.

- Всё просто, Сир, беда твоя понятна.
Но слушай, пусть и будет неприятно,
совет мой словно горькое лекарство,
но только он излечит твоё царство.
Всё начинается с тебя, таков закон.
Ты словом где-то пренебрёг, а он -
народец твой, увидев, что так можно,
и сам на службу начал осторожно
набрасывать накидку лени.
Чем ниже солнце, тем длиннее тени.
И вот, гляди, нет веры в короля
и оттого заброшены поля.

Ты обманул возницу как-то где-то,
ан глядь, а без колёс стоит карета.
И в общем, подчинённые правы.
Гниёт карась, известно, с головы.
Но если ты вернёшь в страну закон,
народ увидит, не слепой же он.
Пусть крепче, чем алмаз у короля,
указ его, а не тра-ля-ля-ля.
Поймёт народ, - болезни отступили.
И бросят пить все те кто пили.
А те, кто лености напрасной предаётся,
поняв что славным благом воздаётся
за честный труд, засучат рукава.
Прости, Король, но правда такова -
людское стадо ко всему готово,
когда твердыней будет твоё слово.

-Ну хорошо, тебя я понял, друг.
Скрепим, давай, пожатьем наших рук,
совет твой дельный и моё решенье:
Забыв отныне прегрешенья
под сенью неба голубого,
чтоб в лжи иллюзию не впасть,
осуществлять я стану власть,
где твёрже камня будет слово.


Сиятельная публика! Венец
спасён! Пиесе же,
                Конец!