обрывки нарисованной прозы 6

Даже в больном, лихорадочном полусне на потной кровати с торчащими из матраса ржавыми пружинами, укрывшись нестираной простыней, смотря на красный ковёр, висящий на стене, я думаю о тебе. Невыносимое одиночество, литры чая и желчи жгут под ребрами и не дают уснуть. Своим жаром я отапливаю комнату. Рисунки на альбомных листах, приклеенные к обоям, один за другим падают, иссохшие, они морщатся и сворачиваются на полу из дсп, в сантиметре от которого сырая, холодная земля. И никакого фундамента. Я забил свои окна железом. Двери закрыты намертво. Я и лезвия. Я и лезвия. Откройте.. зря, зря я это сказал.. ведь они откроют, залезут в душу, в постель, глубже.. я уже чувствую их смрадное дыхание, их руки тянутся ко мне, но проходят.. насквозь.. за годы вашего присутствия в моем теле, моей постели, моих делах, вы даже для моих гениталий перестали являться внешним раздражителем.. вот это дела. Я проезжал мост, под которым находилось заснеженное кладбище, усеянное мишурой и цветами, с высоты моста оно было похоже на белоснежное покрывало, на которое, только что высыпал конфеты из подарочного рождественского кулька непослушный ребенок, так и не дождавшись полуночи. Наушники освирепели. Я не могу больше слушать музыку, мне кажется что в ушах, в гнойном, кровавом дерьме копошатся свинцовые личинки с шипами, которые активируются и начинают совокупляться, когда слышат музыку в непосредственной близости