Изгнанница

Случается в жизни порою не раз.
Мы ищем любовь в глубине женских глаз.
Как звезды на небе, нас манят они.
Стремимся мы к ним, мотыльком на огни.
Но что нас в итоге от этого ждет?
Согреет тепло, или страсть обожжет?
Подарит блаженство, иль озеро слез?
А может, скует тебя жуткий мороз.
Мы падки: на косы, улыбку, наряд.
Но только те очи, что страстно горят,
умеючи дать – пожелают отнять.
И это,  с начала никак не понять.
Ты ищешь симпатию и красоту.
Найдя,  понимаешь, что любишь не ту.
Ласкаешь уста, чуть от счастья дыша,
да только пуста у кокетки душа.
А та, что добра, чей внутри мир богат,
всегда расцветет как разбуженный сад.
Одна лишь улыбка и тают снега.
Такая подруга, всегда дорога.
Не каждому хочется душу ценить.
Что может тебя на всю жизнь наградить.
Считают – пусть будет красивой жена.
Хоть: дура, лентяйка, пустышка она.
Легенда идет об ушедших веках.
Где лишь красоте, воздавалася честь.
Что люди ценили – повергнуто в прах.
А то, что отринули – начало цвесть.
***
По просторам морским, гонит ветер волну.
И плывет корабли, через вод, ширину.
Впереди их удача, торговая ждет.
В той стране, где красивый и славный народ.
Говорила молва, что далекий тот край,
для людей, там живущих, хорош словно рай.
Плодородна земля и вода там чиста.
И ценилась всегда, среди них, красота.
Расцветают сады, изумрудна трава,
а дома в городах – из камней кружева.
Процветают ремесла, где каждый творец.
Башни в небо возносит, роскошный дворец.
Гавань этой страны, принимает суда.
Бьется в пристань устало, морская вода.
Трапы сброшены, гости на берег идут.
Тут всегда иноземцев, с радушием ждут.
Приглашает гостей, королевский гонец.
Государь призывает купцов во дворец.
«Вы поведайте нам, как торговля идет.
и какой за морями, проживает народ».
Им подносят дары, приглашают за стол.
Музыканты играют, пир веселый пошел.
Золотые браслеты, на руках танцовщиц.
Девы юные в пляске, грациознее птиц.
Дым курильниц клубится, слуги блюда несут.
И вино дорогое, в кубки ценные льют.
Речь заздравная, тосты и купеческий люд,
Веселится и громко, свои песни поют.
Ночь спустилась на землю, засыпает столица.
В лунном свете, терраса, дворца серебрится.
Ветер веет прохладой, фонтаны шумят.
И с правителем гости, на балконе стоят.
Речь заводит купец – «я прошел много стран.
Мой корабль, давно бороздит океан.
Много видел: народов, обычаев, нравов.
Но народ твой – прекрасен, сказать нужно, право.
Он искусен, красив, девы как на подбор».
Королю – же приятен, такой разговор.
«Но, в тех странах, где мне приходилось бывать,
Столько женщин, красивых, не мог увидать».
Улыбнулся король иноземцу в ответ.
«Я открою тебе государства секрет.
И у нас, средь народа такое бывало,
когда мать,  некрасивую дочку рожала.
Как садовник прекрасную розу растит,
наш обычай, людей улучшать тут велит.
Лишь того, кто достоин супружеских уз,
ждет счастливый и славный семейный союз.
Ну а кто некрасив, недостатки имеет,
тех, любовью никто одарить не посмеет.
Некрасивых, всегда отторгает народ.
В монастырь отдаленный, их высылка ждет».
Удивленный купец,  не посмел возразить.
«Не могу я обычай чужой осудить.
Но забвенью людей неповинных предать,
ту жестокость, душою не в силах понять.
Нам от предков достался подобный закон.
Кто его основал, тот был очень умен.
За жестокостью, следует сладость наград.
И прекрасный народ – вот его результат.
Посмотри- ка туда»- государь говорит.
Он рукой указал, на колонны гранит.
«Пред тобою, купец, старины нашей даль.
Нашим предком, начертана была скрижаль».
Рун древняя вязь, твердый камень покрыла.
И это письмо, людям всем говорило,
что лишь совершенству, жить надо в угоду.
Указан был путь процветанья народу.
«И правитель любой, восходящий на трон,
был обязан поддерживать этот закон.
Без него государству, один только вред.
И всегда мы клянемся, хранить тот обет.
Ты объездил пол мира и видел людей.
Разве есть где ни будь, жены наших милей?
Да ты прав, но при этом ведь нужно учесть,
На любую красу – еще лучшая есть.
Где ее отыскать»? просит гостя, король.
«Рассказать о народе, мне больше изволь»
Грустно смотрит купец на далекий прибой.
«Хорошо» - отвечает и поник головой.
«Есть страна среди гор, я там был один раз.
Только грустен и горестен будет рассказ.
Путь туда был далек, через злые пески.
Где не встретишь нигде: ни ручья, ни реки.
Нас тогда караванщик провел сквозь тот ад.
К тому месту, где горы до неба стоят.
Нам открылась страна, среди местности той,
кряжи снежные, вечный, хранили покой.
Много,  ценного, там, их природа хранит.
Средь утесов, добытчик берет лазурит.
Мрамор розовый, яшму и красный рубин.
Забирают у гор и пещерных глубин.
Очень многие люди, там этим живут.
Но опасен и труден для них этот труд.
Край суров, но народу нет места для грусти.
Он к тому – же силен в камнерезном искусстве.
И как будто за это, тем людям в награду,
девы их превосходны, для глаза отрада.
Вот  таких,  краше в мире, нельзя отыскать.
Потому что, богиням,  они все под стать.
Двадцать лет уж прошло, как я был в том краю.
Навсегда изменившим, судьбу,  там мою.
Я с купцами, за камнями, ценными шел.
Оказалось: любовь и проклятье нашел.
Мне почудилось – небо, вдруг рухнуло в низ,
когда встретилась мне, средь людей – Элоиз.
Никогда не встречалось мне женщин милей.
Ее кудри прекрасны и снега белей.
Руки нежные, гибкая словно лоза.
И сияют огнем, голубые глаза.
Мне вся жизнь стала серою, в этот момент.
И навеки попал в этот сладостный плен.
Элоиз же,  в ответ полюбила меня.
Счастье в сердце моем, грело жарче огня.
Был от радости пьян , молодой человек.
Да вот только недолог, красавиц тех, век.
Эти девы, как лилии, ярко цветут.
И как эти цветы, очень быстро умрут.
Лишь возьмет дитя в руки, счастливый отец.
И скорбные муки, уже он вдовец.
Я с собою жену увозил из страны.
Думал – горя тогда, избежать мы должны.
Смерть за нею пошла и кого тут винить?
Не смог Элоиз от судьбы сохранить.
Счастливым, я сделался, скоро отцом.
Мой сын уже вырос и стал молодцом.
Хотел от нее породить еще дочь.
Но жизнь превратилася в темную ночь.
О счастье мечтая, мы с ней миловались.
Да только часы, ее жизни кончались.
В объятьях моих, мне она улыбнулась.
Уснула и больше уже не проснулась.
Ты такое навряд- ли сумеешь понять.
Это зло – вдруг такую любовь потерять.
Мое сердце тогда, вмиг сгорело до  тла.
 И осталось там только,  лишь тлен и зола.
До сих пор, не могу я на женщин смотреть.
Только сын, мне от горя, не дал умереть.
Гляну в очи его, что как небо, чисты.
И увижу, жены своей милой, черты».
Отвечает король – «понимаю, прости.
Просьба есть- можешь ли, мне тех дев привезти?
Посули им того, что они больше ждут.
В государстве моем, они счастье найдут.
Пусть их дюжина будет, а больше не надо.
Для тебя приготовлю, за это награду.
За каждую – меру сокровищ  отдам.
А вес ее будет – сколь весишь ты сам.
Король, ведь опасно с судьбою играть.
Ты просишь того, сто не сможешь принять.
И хочешь, как только ты станешь отцом,
остаться в итоге, живым мертвецом.
Судьба, ведь за это, тебя искалечит.
А время, подобные раны не лечит.
Не спорь! Что сказал, то и произойдет.
Ну что ж, тогда жди тут меня через год».
***
Плывут облака в голубой синеве
и ветер поет свои песни траве.
Усталое солнце, идет на закат.
Спускается сумрак в задумчивый сад.
Открыто,  на встречу,  прохладе окно
и вертится в пальцах, веретено.
Под песню, в которой, душевная страсть,
высокая девушка, начала прясть.
Мать рядом, ковер изукрашенный, ткет.
По нраву ей слышать, как дочка поет.
Слеза набегает, вдруг ей на глаза.
«Какая судьба, ждет тебя, Зарниза»?
Отец – воин твой, богатырская стать.
И рост свой и силу, сумел тебе дать.
Для сына, такое – большая награда.
Но разве для девушки, это все надо?
Глаза – угольки и березы стройней.
Да выше к тому – же, окрестных парней.
Ведь ей воевать, а не булочки печь.
Рукам же подходит, не пяльца, а меч».
А дочка смеялась на мамин упрек.
«В душе моей лев, а не робкий зверек.
Муж нужен – чтоб был он отважен и смел.
И сердце мое, покорить он сумел».
Да только законы, того государства,
В себе заключали, большое коварство.
Они говорили – какой деве быть.
Лишь нежным, красивым, тут можно любить.
Для девушки, время семью создавать.
С утра жрец пришел, чтоб согласие дать.
Им власть была дадена, судьбы вершить.
Открыть к счастью путь, или все запретить.
Как дочери, чей – то, семнадцатый год,
служитель к ней, черной хламиде, идет.
Он пристально смотрит, насколько она-
красива и к жизни семейной, годна.
Ее оглядел он и грубый упрек,
что слишком высокая, тут- же изрек.
«Мужчину, который такой был под стать,
сейчас,  невозможно тебе отыскать.
Ты слишком горда, словно воин в бою.
И очень упряма, к тому – же, смотрю.
Те качества лишь для мужчины важны,
а  девушке юной, они не нужны.
Канонам красы соответствия нет».
Жестокий,  последовал, тут – же ответ.
«Неделю даю, ты с родными простись
И в дальний, потом монастырь, удались.
Глаза Зарнизы полыхнули огнем.
«Закон соблюдать – много толку ли в нем?
Меня ты обрек на изгнанье в горах.
Мой вид, вызывает у вас только страх.
Да, мне соответствовать,  может не каждый.
Но время придет, все увидят однажды,
тот глупый устав, что служители любят,
он все государство, однажды погубит.
Я вас презираю, но все – же уйду.
А счастье свое, в другом месте найду.
Не смей говорить, что положено мне».
И шлет громогласно, проклятье стране.
Мечты Зарнизы оказались разбиты
и горькие слезы, подходят к глазам.
Дорога ложится коню под копыта,
поля расступились, дав место горам.
Прощаться не стала, к чему утешенья,
не хочется слышать, сочувствий слова.
Уехала тут же, лишь мать проводила,
от горя склонилась ее голова.
Смирения нет, скорбный жребий отброшен,
жрецу,  вольный дух, невозможно сломить.
И будь ты изгнаньем, от всех огорожен,
бунтарское пламя в душе не залить.
Надежды на счастье, забрал день вчерашний,
ее обрекая уйти в монастырь.
Его впереди  показалися башни,
но этой страной, не кончается мир.
Давно уже юная дева решила,
что мрачные стены ее не запрут.
И жизнь, не закончится тускло и стыло.
Спасенье приходят, коль верят и ждут.
Скрипели ворота, во двор пропуская,
обители мрачной – хранящей покой.
Но очи, решимостью ярко сверкают
И с гордо поднятой, вошла головой.
Наставница с грустной, подходит, улыбкой.
И девушке молвит, ее оглядя.
«Сюда ты попала, скорей по ошибке.
скажи, отчего изгоняют тебя?
За рост мой и гордость – такое решенье.
Мужчины чтоб был для меня, не найти.
Но я, не нуждаюсь ни в чьем утешеньи
и здесь не конец, а начало пути.
Иди – же дитя, ты устала с дороги.
Тебя отдых ждет и спасительный кров.
Сюда принимают отверженных, многих.
Уйти,  взбунтовавшись, никто не готов».
***
Год прошел и опять над столицей весна.
Пробудилась природа от зимнего сна.
Зеленеют под солнцем: дуга и поля.
Возвращаются птицы в родные края.
Белоснежный дворец, словно мощный утес.
Шпили башен, в лазурное небо, вознес.
Украшенье страны и ее грозный страж,
нереальной красы, как пустынный мираж.
Шум фонтанов, чьи струи блестят как хрусталь.
На террасе, открытой, стоял государь.
Бьется море в дали, ему нету конца.
С нетерпением ждет, возвращенья купца.
Срок прошел, а от гостя не слышно вестей.
«Неизвестность – что может тебя быть грустней?
Может что обещал, он не смог привезти?
Или гибель нашел на торговом пути?
Неужели с тобою случилась беда»?
Вдруг вдали, где сомкнулася с небом вода.
Показалось пятно, словно морок и вот.
Распустив паруса, чье – то судно идет.
Ближе с каждым мгновеньем, подходит к земле.
Вьется вымпел знакомый, на том корабле.
В порт оправлен для встречи, был быстрый гонец.
Что – бы прибыл скорей,  долгожданный купец.
Тронный зал. Королю, гость с поклоном сказал.
«Я доставил сюда, что тебе обещал.
Их двенадцать со мной – оцени государь»
Лица девушек скрыла, густая вуаль.
«Отчего – же они у тебя под чадрой?
Что – бы путь, мой сюда, не прервался бедой.
Кто лица их видит – себя потеряет.
Тех пламя, безумное, страсти сжигает».
Он к ним подошел и затем произнес-
«страна, куда вас мой корабль привез.
Отныне ваш дом, он красив и богат.
И каждый, женой своей, сделать вас рад.
Тут много: красивых и гордых  мужчин.
У вас – же, не будет для грусти, причин.
Им, каждая сможет, любовь подарить».
И просит он,  девушек, лица открыть.
Скользят, опускаются на пол, вуали.
Царит тишина, в переполненном зале.
Восторг застывает у всех на губах
И слышится лишь, восхищенное – «ах»!
Как будто богини, дворец посетили.
Мужские сердца, в сладкий плен, заточили.
Король, через силу, купцу прошептал-
«ты прав был, я вижу, что мне не солгал».
На первую девушку, смотрит король.
И в сердце, ретивом, расплавились боль.
Глядела с улыбкой, на нежных устах.
Он тонет: в прекрасных, раскосых глазах.
Такой красоты, не видал отродясь.
В душе полыхнула, безмерная, страсть.
Слов нет. «Что со мной? О прекрасная мука»!
Ей нежно, целует он, хрупкую руку.
«Краса, королевою стань, ангел мой.
Я пасть на колени, готов пред тобой.
Меня поглотила ты, словно река».
Запуталась в кудрях, мужчины, рука.
Ладонь, с нежной лаской, легла на чело.
И разум, туманом вдруг, заволокло.
Блаженство. Как будто в день знойный, напился.
Рассудок, в дурмане любви, растворился.
Вот девы, с улыбками, смотрят на зал.
И вздрогнули те, на кого взгляд упал.
Противится – сил нет таких на земле.
Их к ним потянуло, как жертву к змее.
И только лишь четверть от часа прошла,
как каждая дева, супруга нашла.
Рука ищет руку, в объятьях,  сомкнулись.
А жаркие губы, к губам потянулись.
Правитель с красавицей, к трону идут.
Жрецы ей на встречу, корону несут.
Обряд обрученья – миг счастья настал.
На кудрях,  роскошных, венец засиял.
Купцу,  благодарны, кто девушек взял.
Почетом, дарами, его одарял.
Король – же,  награду повысить готов.
Велел дать сокровищ, он, двести пудов.
***
Ночная прохлада и шелк балдахина,
в лампаде, мерцая, дрожит огонек.
Король гладит волос, красавицы дивной
и шепчет ей на ухо-«мой мотылек».
Спит девушка рядом, губ, млеет улыбка.
Под утро, за окнами, пение птиц.
Прижалась фигуркой: изящной и гибкой.
И глазки прикрыла, стрелАми,  ресниц.
Три месяца счастья, прошли незаметно.
И жаркое лето, стоит над страной.
Но, те, кто сокровище сделал женою,
С тех пор, днем и ночью, как будто хмельной.
Мечтал государь о прекрасном потомстве.
Что будет равно, лишь далеким богам,
каких  еще не было в мире под солнцем.
Все бросить готов королеве к ногам.
Но радость, сменилась внезапно, тревогой.
Улыбка, усталой становится вдруг.
И слабость, опутала руки и ноги.
Сжигает красавицу странный недуг.
Одна за другой – все двенадцать сникают.
Их бьет лихорадка, рука горяча.
Как их исцелить, эскулапы не знают
и тают несчастные, словно свеча.
Сидят мудрецы – доктора, в отупении,
Болезни ракой, не встречалося им.
Какое, спасти, может женщин, лечение?
Понять невозможно, ученым седым.
Служанки хлопочут, больным помогая,
заботою их, окружая своей.
В бреду просят их – «помоги, умираю».
А недуг, становится только сильней.
Старанья напрасны, целителей опыт,
бессилен,  в сражении с этой бедой.
Болезни пожар, злую гибель торопит.
И смерть забирает красавиц с собой.
Скрывается гроб под плитой малахита,
красу и надежду на счастье закрыв.
Король у гробницы, промолвил убито-
«купец, все случилось,  как ты говорил.
Любил я жену, одержимо и страстно,
одев на чело, драгоценный венец.
Она умерла! Как же это ужасно!
И сам я теперь, вполовину мертвец».
Скорбели с ним те, кто подруг потеряли.
За мукою сердца, утрачен покой.
Ушла красота, о какой не мечтали
и больше не будет, подобной,  другой.
Гонцы из покоев, спешили к монарху
и страх,  застывает у них на лице.
За скорбную весть – послать могут в отставку.
«Король, лихорадка опять во дворце»!
Служанки, что девам, больным помогали,
Одна за другой, погружаются в жар.
Слабеют, сознание быстро теряют,
болезнь разгорается словно пожар.
Тревога! Молитва к богам, как заклятье.
Когда же закончится этот кошмар?
Неведомый мор, словно злое проклятье,
лишь женщины пали под этот удар.
Неделя проходит, беда наступает.
Ее не сдержать,  как теченье реки.
Столица, деревни, поселки страдают.
А мор разгорелся, как пал по степи.
В страданиях гибнут подруги и жены.
Смерть черная, вышла на жуткий покос.
Бьет колокол храмов, печальным трезвоном,
гробы провожая на мрачный погост.
Мужчины и дети, заходятся в плаче,
когда закрывались глаза матерей.
Спасения нет, нет лекарств и удачи,
для горя нигде нет закрытых дверей.
***
Окрасила осень,  деревьев листву.
Роса словно бисер, легла на траву.
Желтеют стога, монастырских полей.
На юг, устремляется,  клин журавлей.
Летит перезвон, над горой, колокольный.
Проносится ветер: игривый и вольный.
Несет облака, словно листья, рекой.
Обитель отшельниц, забыла покой.
Никто не предвидел такой поворот,
Что дух непокорный, в ворота войдет.
Бунтарское пламя, как ливень, гроза.
С собой в монастырь принесла Зарниза.
Подруг и соседок своих,  по несчастью,
она покорила неведомой властью.
И те, кто с судьбою своею смирился,
Очнулся и девушке  той, подчинился.
«Вас гнали за что»? говорила она.
«За то, что к любви и семье не годна.
Им надо, чтоб только красивыми быть.
А нас – же решили они погубить.
Мы можем любить, но для них это хлам.
Нам быть благодарным, всем этим делам?
Семья нам нужна и детей нам рожать.
У нас же, решили все это отнять.
Нам что – же, молчать на все это в ответ?
И сгинуть, как будто мы все пустоцвет.
Не лучше ли нам изменить все сейчас.
В других государствах есть счастье для нас.
Ужель вам не хочется жизни иной»?
Изгнанниц , звала Зарниза за собой.
И все возмутились, кто раньше терпел.
Как улей весной, монастырь загудел.
Вот входят к наставнице, тайно, с доносом.
И молвят – «мать, бунт созревает под носом.
Ты меры прими, положенье спасти,
иначе, отшельницы могут уйти.
Неделя в темнице, на хлебе с водой,
Иль кончится это большою бедой».
Старуха с улыбкой глядит на слугу.
«Нельзя наказаньем, согнуть их в дугу.
Сюда я отверженной, тоже пришла
и жизнь моя тут, беспросветно прошла.
С годами, отчаянье только сильней.
Узда не подходит  для вольных коней.
Они доказали, мне видно теперь,
Не сдержат бунтарок: ни стены, ни дверь.
Пусть встретятся сами, с судьбой на пути.
Не надо мешать. Пусть идут. Отпусти».
Наставница шла, с фонарем и слугой.
И входит в большой монастырский покой.
Монашки спешили пред нею склониться.
Смущенье и страх, укрывая на лицах.
Она подошла к Зарнизе, говорит.
«Смотрю, что в душе, твоей, пламя горит.
Держать я не стану, уходишь – иди.
Кто хочет того – же, с собой уводи.
Тебе не подходит, смиренья венец.
Не станет жить лев, жизнью слабых овец.
Ворота откроют, как кончится ночь.
Найди свое счастье,  о гордая дочь».
***
Печаль, запустенье, царит в городах.
И правят страной, только ужас и страх.
Тут смерть проявила, жестокий свой нрав.
Мужчин – пощадив, а всех женщин – забрав.
Весть скорбная, быстро по миру летит.
Купцам и судам, из портов путь закрыт.
Как будто война прокатилась по краю.
Где ад наступил, уже нет места раю.
Народ вымирает, его не спасти.
И вот, в один день, на забытом пути,
где горы, покрытые лесом, стоят.
Копыт перестук, чьи - то кони летят.
Мужчины на них в изумленьи смотрели.
И стоя, от ужаса вдруг цепенели.
«Неужто,  для нас наступил смертный час.
И призраки женщин добрались до нас».
И в страхе, они устремлялись бежать,
чтоб эту напасть, хоть на миг обогнать.
Скрывались в лесах, оставляя дома,
Как будто на них надвигалася тьма.
Встречало, подруг так, любое село.
«Да что же такое, тут произошло»?
Неужто,  наш вид, вас  так смог испугать»?
Но некому им, на вопрос отвечать.
И вот наконец перед ними столица.
По прежнему их все вокруг сторонится.
Отшельницы к порту проехать хотят.
Но с копьями, ждет их, гвардейцев отряд.
Король возглавляет, с мечом на коне.
«Неужто злой морок почудился мне?
Вы призраки? Духи, несчастной земли?
И сквозь мир загробный, дорогу нашли.
Мы люди, уехать хотим из страны.
Вы нас изгоняли, мы вам не нужны.
Не будем мы чахнуть и звать смертный час.
Другая страна, примет с радостью нас»
Мужчины кричат – «мы погибнем без вас.
Вы наша судьба и спасенье для нас.
А где ваши жены? Их мор погубил.
И счастье, былое, в кошмар превратил».
Молчит , Зарниза и подруги молчат.
Лишь чайки морские, над ними кричат.
«Что скажете, девы, им надо помочь?
Иль все государство, погрузится в ночь.
Остаться мы можем, но только закон,
пока его чтут - ваш народ обречен.
Жену лишь за внешность, нельзя выбирать.
Иначе, погибель придет к вам опять».
Король, Зарнизе, говорит – «друг ты мой,
изменится все, в этот час пред тобой».
Ее приглашает войти во дворец.
«Пускай же придет, разоренью, конец».
И вот тронный зал. Там колонна. Скрижаль.
С презреньем, ее показал государь.
«О предки, которые это писали.
Законом,  подобным, кошмар вы создали.
Ведь он разрушенье приносит стране».
И молча, подходит, к гранитной стене.
На ней, серебрятся, камнями блестят,
орудия смерти, развешены в ряд.
«Закон, государству, напишем другой».
И молот, сорвал со стены, боевой.
Удар за ударом, трещала колонна.
Расколоты трещиной, руны закона.
Пол мраморный, битый, усеял гранит.
И с грохотом, стелы, упал монолит.
«Останься» - он девушке смотрит в глаза.
И руку ему, подает Зарниза.
***
Мужчины, коль счастье найти вы хотите,
подруг, на всю жизнь свою, верных ищите.
За тело, лицо, выбирать не спеши.
Поскольку, они ведь, одежда души.