Про любовь

Дом мой между воротами в рай
И ремонтом фальшивых горбов,
В полу под кроватью моей дыра,
В норке живет любовь.
Ночью она не дает уснуть,
Точит зубами тишь,
Лезет в постель, царапает грудь,
Я говорю ей: «Кыш!»

Схватив мимоходом кусок рафинада
Или хлебную корку,
Трусцой, как бы слегка досадуя,
Она убирается в норку,
Проходит каких-то десять минут,
И возня начинается вновь.
Мышьяк и ловушки ее не берут,
Что за мерзкая тварь любовь!

Порой ко мне заходит сосед,
Так, посидеть за бутылью,
В горб изогнут его хребет,
А может быть, это крылья,
А может быть, это и то и то:
Падает тот, кто летает.
Я жду, когда он снимет пальто,
Но он его не снимает.

Он говорит: «А не спятил ли ты
В своих четырех стенах?
С любовью нынче везде кранты,
Тебе ли сидеть на бобах?
Под это дерьмо грызут себе вены,
Топят в крови континенты.
Я знаю тех, кто даст нам цену.
Мои пятнадцать процентов".
 
И он подливает в стаканы с некой
Тоской, но в разводах грима –
Азарт торговца июльским снегом,
А может быть, лик серафима,
Из тех, что, слоняясь из дома в дом
В белых крахмальных халатах,
Дают влюбленным с ложечки бром
За небольшую плату.

Он продолжает: «В конце концов,
Ведь ты измучен бессонницей.
Устроим охоту на грызунов,
И спи, как покойник в покойницкой,
Ну что, согласен?» - и смотрит вкрадчиво,
И трет, волнуясь, кадык,
и я отвечаю: «Право, заманчиво,
Но я уже как-то привык».

…Утро. Я встал. На столе среди книг
Сох недоеденный ужин.
Как тихо… Наверно, какой-то шутник
Проткнул мне иголкой уши.
Рассвет неспешно слизывал мглу
С испачканной за ночь стенки,
Какие-то деньги лежат на полу…
Странно, откуда здесь деньги…

В окне набивший оскомину вид:
Небо в молочных пролежнях,
Ремонт горбов как всегда закрыт,
Апостол Петр у таможни.
Все те же горы, и где-то в горах
В обход пограничных столбов
Контрабандисты в фальшивых горбах
Уносят мою любовь.