Крытые вагоны

Вот и столыпин одале спешит:
в майдан зеков пихнула вохра;
старый вор на шконаре лежит,
в ботале его вспыхнула махра...

Снова на майдане он катается,
этапом вора гонят на остроги;
снова по северам он мотается:
ласты на гранде связали доги...

Снова колеса прут по рельсам,
и дремота под стуки слегонца;
снова поезда канают по лесам,
и за решетом вьюги без конца...

Волчий рык заходит в тишину,
свора цепных на зеков злится;
синий дым всходит в вышину,
край этапных дорог не зрится...


Снова крытые вагоны -
на север этапом опять;
                На север этапом опять;
снова золотые погоны -
мусорья кругом, блять!
                Мусорья кругом, блять!
Снова стальные сетки -
мы под конвоем опять;
                Мы под конвоем опять;
снова за спиной ветки -
урки закованы, блять!
                Урки закованы, блять!
Снова дороги дальние -
мы на жестянке опять;
                Мы на жестянке опять;
снова нары спальные -
мы на майдане, блять!
                Мы на майдане, блять!
Снова пурги да метели -
северный ветер опять;
                Северный ветер опять;
снова сучьи канители -
собачий шухер, блять!
                Собачий шухер, блять!


Сопит в угле седой грабитель,
кимает на гамаке среди моры;
терпит урка холод и канитель,
ломают его тело всякие доры.

Вору не снятся вино и шмары,
и кентари ему вакола не льют;
по ходу снятся одни кошмары,
и ментари кровь сполна пьют...

От жизни года зоны отнимали:
парился за крепкими дверями;
с миром всегда его разнимали:
породнился с дикими зверями.

По драге северной он поканал,
на пути том не оставил гнезда;
за праги лагерные вор заканал,
и на груди ныне светит звезда...


Снова крытые вагоны -
на север этапом опять;
                На север этапом опять;
снова золотые погоны -
мусорья кругом, блять!
                Мусорья кругом, блять!
Снова стальные сетки -
мы под конвоем опять;
                Мы под конвоем опять;
снова за спиной ветки -
урки закованы, блять!
                Урки закованы, блять!
Снова дороги дальние -
мы на жестянке опять;
                Мы на жестянке опять;
снова нары спальные -
мы на майдане, блять!
                Мы на майдане, блять!
Снова пурги да метели -
северный ветер опять;
                Северный ветер опять;
снова сучьи канители -
собачий шухер, блять!
                Собачий шухер, блять!


Видимо до лагерей не докатит,
там больше не отмотает срока:
дубаря на той дороге и хватит,
раз дальше не повидает прока.

Коней двинет на этапе долгом
и загнётся с прикидом зечным:
сице разложит хвора с голком,
и заснёт блатарь сном вечным...

На шконке вот стынет бродяга,
опускает ниц он бледные веки:
во столыпине сгинет доходяга,
простятся с ним соседние зеки.

Гопаря на дикой ланде оставят,
в глуши тайги во землю зароют,
номер на могиле гады поставят,
и лишь волки на гибель завоют...