Ублюдок

«Наш Запад не любит поэтов», –
Сказал, ухмыляясь, толстяк.
Мы у костра сидели,
Сгущался над озером мрак.
Это было близ озера Гаррисон,
Куда толстяки спешат
Лечиться водой, от которой
Смердит, как от адских врат.

«Наш Запад стихов не читает,
Песни совсем не нужны
Людям, что вечно заняты,
Неотесанны и сильны».
И, явно гордясь собою,
Он гордо выпятил грудь:
«Я Запада сын достойный,
На меня вам стоит взглянуть».

Я знал горняков, лесорубов,
С ковбоями я знаком,
Я от Медсин Хэт до Ванкувера
Прошел всю страну пешком.
Диких коней объезжал я
И золото промывал,
Не брал билета на поезд,
А деньги в пути проедал.

Я знаю Чинук близ Мак-Леода,
Видел, как Блермор высок,
И в пути от Грэнд-Форкса к Нельсону
У облака вырвал клок.
Видал, как валлийцы в Ферни
Из шахт выходят толпой,
Идут, как темные призраки,
Пугая город ночной.

Я был на вершине Касло
И там увидел, что бог,
Создав огромную гору,
На ней посадил цветок.
Я песни пел звероловам
В дикой лесной глуши,
И они, покоряясь музыке,
Плакали от души.

Я читал на Западе, в прериях,
Стихи про Сасквачеван.
И, руку мне сжав до боли,
Говорил ковбой-великан:
«Ты прав, и мы это знаем,
Давно объявить пора,
Что правда дороже золота,
А песня звончей серебра».

Я читал стихи по лачугам,
Где лампы свет незнаком.
Канаду от края до края
Я прошел, как бродяга, пешком.
И мне не сказал ни разу
Ни лесоруб, ни шахтер,
Что Запад стихов не любит.
Что песни – досужий вздор.

И вот на Восток пришел я,
Где не молкнет гул городской,
Где жаргоном язык калечат
И скрывают бедность парчой.
И плугом воображенья
Поднимал я песни земли,
Песни, что спали в долинах
И дикой травой поросли.

И женщинам, ставшим светскими
Полгода тому назад,
И мужчинам, швырявшим деньги,
Форму отдав в заклад,
Великие истины пел я,
Нарушавшие их покой,
И сперва надо мной смеялись,
А потом возмущались мной.

«Наш Запад не любит поэтов», –
Сказал, ухмыляясь, толстяк.
Мы у костра сидели,
Сгущался над озером мрак.
«Поэты и музыканты
Нам не нужны ничуть.
За горцев я отвечаю!»
И он долго бил себя в грудь.

За горцев он отвечает!
Досужая болтовня!
Что воробей понимает
В пении соловья?
Что может пачкун ничтожный,
Живущий на мостовых,
Знать о горах скалистых
И о вкусе ягод лесных?

И я сказал: «Тот, кто дерзко
Смеяться над песнями мог,
Доказал этим только, что сам он
Не Запад и не Восток.
Он просто безродный ублюдок,
А словам его веры нет,
А важный он, потому что
Заграбастал кучу монет.

Он словно грязная кошка,
Что, на заборе сев,
Считает себя огромной
И такой же могучей, как лев».
Он говорит за горцев!
Он просто бесстыдно лжет,
Ведь сам-то прожил на Западе
В лучшем случае год,

А может и года не прожил,
Но смеет мне в ужи гудеть,
Что Запад в стихах не нуждается
И песни не любит петь.
Друзья мне – горняк из Колмана,
Фермер на Пинчер-Крик,
Сплавщик леса по Вернону,
Постигший ветров язык.

Но девица, резинку жующая,
Или тупой бюрократ,
Или молодчик, что силится
Гнусить на нью-йоркский лад,
И между рэгтаймом и Генделем
Разницы не найдет,
И не различит, где Мильтон,
А где дрянной анекдот,
И при этом везде расписывает,
Какой он глубокий знаток
Искусства... О нет, он ублюдок,
Не им гордится Восток.

Шахтеры и фермеры, в дар вам
Несу я кубок стихов –
В них горных вершин могущество
И чистота ледников.
Ваши леса и прерии
Стану я воспевать.
К черту рэгтайм! Мы будем
С северным ветром плясать.

Восток умен и талантлив,
А Запад смел и могуч,
Восток – полдневное солнце,
А Запад – рассвета луч.
Господь, над Востоком нашим
И над Западом нашим восстань,
Улыбнись Востоку и Западу
И сотри между ними грань!


Перевод А. Сергеева