Он был воин

Он был воином. Даже тогда…
После той гореносной охоты,
Когда камни и злая вода
Ослепили у мертвого грота.
Он был воином. Нет, он не стал
Развлекать по домам ребятишек.
Падал. Шел. Снова падал. Вставал.
Для себя. Не для сказок и книжек.
Он был воином… Песня меча
Для него стала истинным зреньем.
А когда-то молил сгоряча
Коль не смерти – то только прозренья.
Он был воином. Нет, не герой.
Просто… сам. Пусть усталый и хмурый.
Штопал тряпки, ходил за водой,
Делал ножны, выделывал шкуры.
А потом на деревню напал
Древний враг, черный сердцем и ликом.
Он не ждал. Не щадил. Убивал.
Словно скот. От мала до велика.
Недруг страшен – безумный оскал,
Копья, стрелы, броня и копыта.
Он клыками, как зверь, разрывал,
И давил тех, кто не был убитый.
Он был воин. Он слышал, как боль
Застонала десятками судеб.
Но пошел… на мечи и огонь.
Знал – что завтра отныне не будет.
Он был воином… пусть не таким.
Только встали упавшие наземь.
Умиравшие встали – за ним.
Шли на смерть – пусть противился разум.
Шли, как стая, быстрее, быстрей –
Словно бес в них вселился в минуту.
Превращаясь в безумных зверей,
Жизнь со смертью навек перепутав.
Говорят, все кануло в века…
Сколько лет – уж никто не считает…
Но едва замерзает река –
Появляется серая стая.
Словно тени, по лесу скользят.
Тысяч псов эти пришлые стоят.
Ни свернут, ни вернутся назад.
А вожак… пусть слепой. Только воин.