Доктор Живаго

(Из цикла "Любимых книг любимые страницы")

Среди событий странных и неясных,
Столь непривычных для таких, как он,
Как потрясение, внезапных, но прекрасных,
Как им казалось, в лучшем из времен.

В смятении мыслей о судьбе России,
Но где еще так прошлым дорожишь,
Где в поклонении Блоковской стихии
Поэзией овеянная жизнь.

Но новый круг наматывает время,
Закат похож все более на кровь.
Что будущее сделает со всеми?
И все обманней правда и любовь.

И эта женщина, заброшенная Богом,
Неведомой ли жизнью, иль войной,
Своим молчанием сказавшая о многом,
Не раз с тобой сводимая судьбой.

В краю бездомном, где рассветы серы
От пепла и от дыма той войны,
Там, где терялись даже офицеры,
Она казалась выше той беды.

Как странно самому себе признанье,
Как наважденье, сон иль забытье:
Единственное жгучее желанье -
Стараться честно не любить ее.

Но, слава Богу, жизнь идет, и снова
Дела и лица, суета больниц
И винно-огненные листья клена,
Похожие на тени странных птиц.

Когда от мыслей в голове круженье,
Что впереди зима и, может, даже смерть...
Но так открыто сердце вдохновенью,
И надо б дописать свою "Игру в людей".

Ни чувство сожаленья, ни расплата,
Когда порывом правит лишь душа, -
Ничтожно все пред возгласом крылатым
В порыве страсти: "Как ты хороша!"

И зимним днем, когда рассветы кротки,
Но так непобедима сила дня,
И кажется, что с именем коротким
Ты выдохнешь всю душу из себя.

Что может быть сравнимо с ней по силе
И непонятней в дерзости своей,
Как эта революция в России,
Собою разделившая людей.

Бродяга, он и веря и не веря,
Из дней прошедших, из последних сил
Не в комнату ее, не в эти двери,
А как в свою тоску по ней входил.

Прольется жизнь вином со дна бокала.
"Мы в книге рока на одной строке",
Его строка лицо ее искала,
Она - и жизнь - и все в одном куске.

Они ушли, им не хватило силы
Над миром, над судьбою врозь парить.
Так умереть возможно лишь в России,
И лишь в России можно так любить.