1990. Езда

Растрат и слёз сплошная полоса:
Рубли считаем, а на ветер – сотни!
Так хочется похожим быть на пса
И поскулить в ближайшей подворотне!

Ты заплати червонец за такси,
А то мои карманы прохудились.
Ты куралесь к закланью, колеси –
Мы слишком долго в жизни находились.

В кабине запах от недавних баб,
Напрыгавшихся вдоволь в ресторане,
И биополе их кошачьих лап,
Свершающих объятья, как стиранье.

А счётчик гонит цифры для рублей,
Добытых на бессмысленной работе.
Играют зубы-клавиши, белей,
Чем снег, ещё не тронутый, в полёте.

Ты говоришь серьёзные слова,
Но я их звон умышленно не слышу.
Забита до макушки голова
Глухим дождём, стучащим в нашу крышу.

О, как мне вы осточертели все,
Кто без конца разводит тары-бары!
Висит ремнём прогнувшимся шоссе,
И рыскают по мелким лужам фары.

Глазам нельзя на мокрый мир смотреть!
И пригвождает к спинке перспектива:
Противно жить – нет воли умереть,
Нет воли жить, но умереть противно.

Покрыта жизнь мазутной пеленой –
Едва найдёшь проталину, где чисто.
И потому не говори со мной,
Тем более в присутствии таксиста.

Смотри: вдали мелькает огонёк,
Наверно, это едет мотоцикл,
И за рулём счастливый паренёк –
Без нашенских неврозов и без тиков.

Его душа горит, как керогаз,
И веселит молоденькое тело.
Вот пролетела юность мимо нас…
Так неужели юность пролетела?!

8 августа 1990 г.