Два портрета

Она идет походкою счастливой,
Глаза одеты в со сваровскими очки,
А сумочка с эмблемою красивой,
И серьги так похожи на смычки.

На волосах заколка от Картье,
А на плечах из соболя шубейка,
Под ней вся в брендовом шмотье,
А на запястье бриллиантовая змейка.

Мужчина каждый бурит взглядом,
Но не решается никто заговорить,
Обычно никого нет с нею рядом,
Ей нравится по Невскому бродить.

Ее Ферари рядом припаркован,
С окрасом блеска бриллиантов,
Кто-то в ней всегда разочарован,
Она не признает скупых педантов.

Живет в квартире снятой на просвете,
Каким то дядей старше на эпоху,
У него жена и взрослые уж дети,
Он каждому ее рад выдоху и вдоху.

Работу бросила она уже давно,
Он настоял взамен давая много,
Ее зарплаты больше стоило вино,
Что выбирал со знанием он долго.

По праздникам ждала она визита,
Что он выкраивал втихую от жены,
И ощущенье вечного транзита,
Ее не покидало даже вне страны.

Подруги завидно смотрели на подарки,
Которые он щедро ей дарил,
Она же завистью пылала к той кухарке,
Которой милый одуванчики дарил.

Не доставало ей мужских поступков,
Она мечтала о любви прекрасной,
Устала от наигранных уступков,
И быть рабыней его страстной.

Мечта давно была летать на небе,
Она ведь с детства птиц любила,
Но ведь нужду испытывала в хлебе,
И потому про гордость позабыла.

Ее хотели все вокруг, как шлюху,
В ней видели лишь красоту лица,
Но не хватало этим падшим духу,
Ей обручального надеть кольца.

О былом совсем не вспоминает,
Да и кому о трудностях приятно,
Никто почти о ней всего не знает,
Ведь если и поймут, и то превратно.

Она жила в далеком теплом Сочи,
Он в прошлом славился курортом,
Темные его, прославленные ночи,
Известны всем и даже идиотам.

Но приключилось там несчастье,
Он новым БАМом стал  внезапно,
Даже природа устроила ненастье,
Покой ушел оттуда безвозвратно.

Ее любимый предал без зазренья,
Она всю жизнь надеялась с ним быть,
За что, не понимала, эти ей мученья,
Господь послал, чтоб пережить.

Уехала девчонка в город на Неве,
Жизнь новую пытаясь обрести,
В городской скиталась кутерьме,
И на панель решила всеж пойти.

Там долго быть ей не пришлось,
Подарил клиент один ей клетку,
И желанье в сердце для него нашлось,
Запал тот мужичек на малолетку.

Он по сей день ее не отпускает,
Считая собственной своей,
Он разумеется все понимает,
Но не желает расставаться с ней.

Однажды днем по Невскому бродила,
И взгляд перекрестился с взором,
Узнала в нем, которого простила,
За подлое предательство с позором.

Оба зависли, он разглядывал ее,
Она от ностальгии впала в кому,
Он в свою руку взял ладонь ее,
"Я рад тебе, как никому другому"!

"Искал тебя я долго чтоб просить,
Прощения за боль, что причинил,
И на коленях умолять не уходить,
Потом забыть хотел, но не забыл."

Они брели по улицам и мостовым,
Бутылку осушая прямо из горла,
Как лист, она раскрылась перед ним,
И в него снова, вошла Амурова стрела.

Все позабылись прошлые обиды,
Родное что-то в нем почуяла она,
Теперь никто и даже власть Фемиды,
Уж время не смогли б  вернуть сполна.

Вновь разгорелось пламя страсти,
И завязались тайные свиданья,
Бороться с этим не было в их власти,
Настолько сильным было их желанье.

Коварный случай подтолкнул к решенью,
Что стало для троих всех, роковым,
Ее хозяин, благодетель, стал мишенью,
Со всем богатым состоянием своим.

Он позвонил что бы приехать ночью,
Как всегда она сказала ему - жду,
Ее любовник посмотреть хотел воочью,
Кто держит милую в зависимом аду.

Рабовладелец поднимается на лифте,
Любовник злобно затаился на ступене,
Сердце девичье закружилось в дрифте,
Адреналин сворачивал кровь в вене.

Звонок нажала жертва и с улыбкой,
Букет перед собой держа в руках,
Удар в затылок с кровью липкой,
Погасил огонь в светящихся глазах.

Два тела обнимались над погибшим,
Из рук мужчины камень уронился,
И прошептала тихо голосом осипшим,
"Что ты наделал, чтоб ты провалился."

И оттолкнув его ударом резким,
Отпрянула закрыв дверь за собой,
Забилась в угол с чувством мерзким,
И плача спряталась в колени с головой.

На утро глаз открыла лежа на полу,
Луч солнца пробивался через штору,
Лежала в том же все еще она углу,
По прежнему боясь идти к двери затвору.

В ней не было не лжи, но и не страсти,
И не мечтала о любовном изобильи,
Она не мучалась в предательском ненастьи,
Ее пытали страхи наполеоновской бастильи.

Убийство это было ей не больше боли,
А расставание с умершим в душу въелось,
Боль от страданий пуще стала воли,
Но что же делать если мироздание приелось.

Она подняться попыталась так смиренно,
Что отраженья испугалось в зеркале своем,
Казалось в тот момент все бренно,
И даже то, что раньше кажилось бревном.

Так было больно, будто испугалась,
Но ничего поделать с страхом не могла,
Она взяла и силы воли вдруг набралась,
И все свое безумие превзнемогла.

Два полотна висели на стене,
На них изображен был кто-то,
Их забрала, как будто-бы во сне,
Казалось Пикассо пророчил ей о чем-то.

Их стоимость все превышала клады,
А превосходство стоило похвал,
Принес тиран их к ней однажды,
И их хранить ей строго приказал.

Прошла сквозь страх пред трупом нежно,
И упиваясь милостью Господней, обошла,
Свой страх, что быстро, но неспешно,
Перебороть сил женских так и не нашла.

Ушла в чем есть оттуда второпях,
Бежала словно вырвавшийся раб,
Что много лет закованный в цепях,
Сильнее духом стал, но телом слаб.

Время бежало с силой незаметно,
И через дни в ней оказалося дитя,
Сначала это было как-то неприметно,
Но стало чрево округляться дни спустя.

Жизнь зарождается внезапно,
Порой бывает даже второпях,
И ничего уж не вернуть обратно,
Лишь можно отстирать следы на простынях.

Два сердца в теле женщины живет,
Когда в ней развивается дитя,
Там человек на Божий свет идет,
Преграды на своем пути сметя.

Малыш родился девочкой красивой,
Ей отдала всю мама, красоту и силу,
Чтоб стала доченька ее счастливой,
Сама же сгинула в холодную могилу.

Дочурка будет с тетей навещать,
Могилу матери, не ведая секрета,
Что мамина сестра хранит чтоб передать,
Ей Пикассо бесценных два портрета.