Календарь поэзии. 30 марта

Сегодня день памяти русского переводчика и баснописца 18 века Хемницера И.И.

Хемницер, Иван Иванович     — известный русский баснописец XVIII века, сын военного штаб-лекаря, а впоследствии инспектора Петербургского сухопутного госпиталя Иоганна Адама Хемницера († 1789), уроженца города Фрейберга в Саксонии, род. в Енотаевской крепости (ныне город Енотаевск) Астраханской губернии 5 января 1745 г., умер близ Смирны 30 марта 1784 г. 
Хемницер был близок в дружбе с Г.Р  Державиным, которому много помогал своими советами, и В. В. Капнистом, посещал  литературные и ученые собрания, особенно общество при горном училище.

В истории русской литературы Хемницер И.И. известен своими баснями, многие выражения из которых перешли даже в пословицы. Правда, он написал немалое число разных мелких стихотворений, как-то: эпиграмм и надписей, надгробий, посланий, несколько сатир (например "На худых судей", "На худое состояние службы", "На подьячих"), но все они не отличаются никакими достоинствами, и лишь басни представляются заслуживающими большого внимания. Действительно, мы видим, что в этой области он чувствует себя вполне непринужденно; долголетняя жизнь среди солдат обогатила язык Хемницера настолько, что басни его отличаются замечательной безыскусственностью и "простотой", на которую указывали критики уже в начале нынешнего столетия и даже ранее. В этом отношении он далеко опередил своих предшественников — Хераскова и Сумарокова. Заслуга его в области литературного языка увеличивается еще и тем, что он не имел себе образцов в этом отношении, ибо выступил со своими баснями еще до Богдановича и Фонвизина. Единственным упреком Хемницеру можно поставить то, что он весьма часто прибегает к  глагольным рифмам, да изредка в его баснях встречаются архаизмы, неправильные ударения и излишние поэтические вольности. Но жизненность и простота тем, их близость к интересам народа искупают эти небольшие недостатки. Большая часть басен Хемницера, около 60, — оригинальны и лишь около 30 переводных, причем большая часть их (18) заимствована из любимейшего писателя Хемницера — Геллерта, 5 взято из Лафонтена и по одной из Вольтера, Дора и Ножана. Всеми вышеуказанными достоинствами надо объяснить ту известность и широкое распространение, которыми пользовались басни Хемницера прежде и пользуются еще теперь. Начиная с 1799 г., когда друзьями Хемницера были роскошно изданы в 3-х частях басни его с прекрасными виньетками работы А. Н. Оленина и силуэтом автора и с присоединением 23 новых басен, извлеченных непосредственно из рукописей, "Басни и сказки" Хемницера издавались огромное число раз. Таких посмертных изданий Я. К. Грот до 1855 г. насчитал 33, а с тех пор они распространялись еще в большем количестве.

Наиболее удачными баснями считаются "Метафизик", "Богач и Бедный", "Два Соседа", "Хитрец", "Домовой", "Лисица и Сорока" и некоторые другие.


      
       НАРОД И ИДОЛЫ
       На простяков всегда обманщики бывали
       Равно в старинные и в наши времена.
       Ухватка только не одна,
       Какую обмануть народ употребляли;
       А первых на обман жрецов,
       Бывало, в старину считали.
       От наших нынешних попов
       Обманов столько нет: умняе люди стали.
       А чтоб обманывать народ,
       Жрецов был первый способ тот,
       Что разных идолов народу вымышляли:
       Везде, где ни был жрец, и идолы бывали.
       Народ, о коем я теперь заговорил,
       Обманут точно тем же был.
       Жрец, сделав идола и принося моленье,
       Ему на жертвоприношенье
       Давать и приносить народу предписал
       Всё то, что, например, и сам бы жрец желал:
       Жрецы и идолы всегда согласны были,
       Не так, как то у нас бывает меж судей,
       Что, против истины вещей,
       Не могут иногда на мненье согласиться.
       Но, чтобы к идолу опять нам возвратиться, --
       Сперва народу дан один лишь идол был;
       Потом уж идол народил
       Еще, да и еще, и столько прибывало,
       Что наконец числа не стало.
       Как это разуметь, что идол мог родить?
       Об этом надобно самих жрецов спросить.
       Такие ли еще их чудеса бывали!
       Жрецы на жерновах водою разъезжали;
       Так мудрено ль, когда их идолы рожали?
       По-моему, так мой простой рассудок тот:
       В чудотворениях жрецов не сомневаться,
       А слепо веровать: от них всё может статься.
       Чем более семья, тем более расход;
       Тащит со всех сторон для идолов народ
       И есть, и пить, и одеваться,
       А сверх того еще наряды украшаться,
       А у народа всё, какой и был, доход.
       С часу на час народ становится бедняе,
       А жертвы идолам с часу на час знатняе.
       Народ сей наконец от идолов дошел,
       Что пропитанья сам почти уж не имел.
       Сперва повольно дань жрецы с народа брали,
       Потом уж по статьям народу предписали,
       По скольку идолам чего с души давать.
       Народ сей, с голоду почти что помирая,
       Соседов стал просить, чтоб помощь им подать,
       Свою им крайность представляя.
       "Да как, -- соседи им сказали,--
       До крайности такой дошли
       Вы, кои б хлебом нас ссудить еще могли?
       Земля у вас всегда богато урожала,
       А ныне разве перестала?
       Иль более у вас трудиться не хотят?"
       -- "Нет, всё родит земля как прежде, -- говорят, --
       И мы трудимся тож, как прежде, -- отвечают, --
       Да что мы ни сожнем, всё боги поедят".
       -- "Как? боги есть у вас, которые едят?"
       -- "Так наши нам жрецы сказали
       И сверх того нам толковали:
       Чем больше боги с нас возьмут,
       Тем больше нам опять дадут".
       -- "Быть так, поможем вам, но знайте, -- говорят, --
       Вас должно сожалеть, а более смеяться,
       Что вы на плутовство жрецов могли поддаться.
       Не боги хлеб у вас -- жрецы его едят,
       И если впредь опять того же не хотите;
       Так от себя жрецов сгоните,
       А идолов своих разбейте и сожгите.
       У нас один лишь бог; но тот не с нас берет,
       А напротив того, наш бог всё нам дает.
       Его мы одного лишь только прославляем,
       По благостям одним об нем мы вображаем,
       А вид ему не можем дать".
      
       Решился ли народ отстать
       От закоснелого годами заблужденья,
       От идолов своих и жертвоприношенья, --
       Еще об этом не слыхать.
      
***

Эпиграмма:
    
       Вы любите меня со страстию, мадам?
       Что ж! Верю. Я счастлив. Да боле веры дам
       (Но чур не гневаться!), что боле
       Вам любы, нежли я, мои лужки да поле.

***
      
       СОН
       В печали я,
       Душа моя,
       Что не с тобой
       Любезный твой,
       Соснул я раз,
       И тот же час
       Эрот во сне
       Явился мне,
       Сказав: "Пойдем,
       И мы найдем,
       Что ты искал,
       По ком вздыхал".
       Я с ним пошел.
       И чуть успел
       Тебя обнять,
       Поцеловать,
       И -- сон пропал.
       Ах! всё бы спал!