тридцать пятая

весна входит на ощупь, неловко,
как слепая пятнадцатилетняя проститутка.
ох уж эти обноски, обновки,
гнилые шутки...
на Лиговке наливают перловку
всем бездомным бездонного города,
пребывающим на дне.
в этом дне,
огне и войне нет ни следа, ни брода.
и природа,
отвернувшись от нас, озлобленных,
недоношенных,
сыплет крошево ледяное
на головы проходящим.
чёрный ящик, холодный ящик,
дощатый короб - он вечно полон,
неиссякаем.
нет, не пряниками, не пятаками -
маковой зернью
для кутьи.
колокола отпевают вечерню.
на двоих
нам хватает и гнева, и отвращения.
весна не несёт ни очищения, ни причастия -
просто делает нас соучастниками
всех нераскрытых дел.
сотни тел
обнажённых
в холодном люминисценте,
сотни сонечек мармеладовых
и старух процентщиц
расцветают трупными пятнами.
весна, сделай себе приятно -
выйди вон из открытого пятого.
у меня под полой припрятана
сладкая вострозубая смерть.
хочешь, верь...