В память матери

       ...Доля ты русская, долюшка женская,
       вряд ли труднее сыскать...
            Н. А. Некрасов
          "Кому на Руси жить хорошо"

Читаю Некрасова. Осень унылая.
И "молния"-лампа коптит.
-"Что пригорюнилась, матушка милая?"
Слеза на ресницах дрожит!
Забыто вязанье, отложены спицы.
К нам дождик стучится в окно.
-"Зачем по лицу твоему он струится?
Такое ведь было давно!"
И только с годами пришло просветленье,
Щенячий восторг поостыл.
А мамы давно уже нет, к сожаленью...
Каким же незрячим я был!
Я слушал - не слыша, смотрел - и не видел,
Считал себя многих умней...
Поэт незавидную долюшку вывел
Как будто бы с мамы моей.
И я расскажу о Руси деревенской,
О жизни "привольной" на ней
Поведаю вам. И о долюшке женской -
Воистину нету трудней!

Тридцатые годы. До зёрнышка, былки,
Последний запас семенной,
С угрозами, матом, с ехидной ухмылкой,
Мели из деревни метлой.
Зимою - не выжить, а летом - игрушки -
Везде под ногами еда:
Сойдёт половодье - рыбёшка, ракушки,
Крапива да сныть, лебеда...
Голодное детство. И полною мерою
Кому-то уплачен налог.
Двенадцать - у бабушки, выжило - четверо
(Набрал себе Ангелов Бог).

Военное время. От края до края
Страна для Победы жила.
Ушли мужики, и нагрузка тройная
На хрупкие плечи легла.
В лядащем колхозе на счёт лошадёнки.
(И тех - для страды берегли).
Да видели б вы, как былинки-девчонки
С дровами салазки везли!
Пахали и жали, грузили вагоны.
(На спинах заметна печать).
В российской деревне таких - миллионы,
Преступно о них забывать!
Отведали горюшка - полную чашу,
А многие и не одну...
Да как они выжили, матери наши?!
Ещё и кормили страну!

С Победой - надежда! Они встрепенулись,
Звучали и песни, и смех.
Как жаль, женихов, что живыми вернулись,
Хватило, увы, не на всех...
В деревне тогда паспортов не давали,
И в снах не надейся сбежать.
Случись, на работу лишь раз опоздали,
Готово вам - "Шесть/двадцать пять".
Душили налоги, да займы без счёта,
За "палочку" труд от зари до зари.
Без права и голоса, словно животных
Впрягали в работу. А там -хоть умри!
Шатуры торфяники - стройка народная,
Нужда загоняла туда.
Но как им аукнется сырость болотная...
О, если бы знали тогда.
На долю свою никогда не роптали:
Надеждою жив человек.
Детишек своих часто в поле рожали,
В селе - ни больниц, ни аптек.

А годы летели призывом плакатным,
Скончался старик-трудодень.
Уже за работу им платят зарплату.
А что изменилось в глуши деревень?
Колхозные фермы дыханием греты -
Лютует жестокий мороз.
Соломою кормят телячьи скелеты:
У нас не элитный колхоз.
На валенках льдинки звенят как подковы,
(К соломе воды не жалей).
У женщин распухшие пальцы багровы,
И это в порядке вещей.
А летом на поле с рассвета работа,
Сгибается дружно семья.
Мальчишкам-погодкам полоть неохота,
Их манит прохлада ручья.
Совсем ещё дети, им впору играться,
Ловить на мели пескарей...
Да этой порою нельзя забавляться:
Для матушки помощь важней.
Родимой и дома хватает работы:
На ней огород и семью накормить,
А ночью, украдкой, хоть спать и охота,
Вязанку травы накосить.
Забота особая полнит головушку,
Висит, как ярмо на плечах:
Корма не хватит - повиснет коровушка
На скрученных втрое вожжах.
А сколько всего, что порой и не видно,
И кто ту работу считал...
А ей иногда, может быть, и обидно.
Мужик бы не сдюжил - упал...
Солнце к зениту как будто привязано,
Сжимается в пятнышко тень.
Какому ж злодею Россия обязана
Безлюдьем своих деревень?!

С рождения матери наши мытарились,
Вглядеться внимательно в них -
Они же, родные, до срока состарились,
Быстрее подруг городских.
И всё одолели с безмерным смиреньем,
Возможно ль такое понять?!
Земна ли она, эта чаша терпенья?
С них надо иконы писать!
Пробились побеги, наполнились силою -
Внучата уже подросли...
Всем вам, наши матери, добрые, милые,
С молитвой поклон, до земли!