Играют дети во дворе...

Играют
дети
во дворе,
тысячелетье -
третье,
рождение и смерть, как встарь,
присутствуют на свете -
ведут извечный
хоровод,
меняют
ипостаси,
царь
счастья -
вечный
небосвод,
что выстрадан в несчастьях...

Есть форточка и есть балкон -
для светлых
вдохновений
пред человечьей
речью
крон,
под колокольный звон
сторон,
спешащих с белых похорон
на встречу
лёгких радуг,
что плещут в звонкий окоём
ночного солнца надоб
духовной жажды,
не однажды
встречающей объятьем крыл шести
любого,
кто свой крест нести
с любовью
может -
силой
Божьей -
и над могилой...

Господи, прости!


_______________________________________________________
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.

(Пушкин, Пророк.)
--------------------------------------------
В кашне, ладонью заслонясь,
Сквозь фортку крикну детворе:
Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?

Кто тропку к двери проторил,
К дыре, засыпанной крупой,
Пока я с Байроном курил,
Пока я пил с Эдгаром По?

Пока в Дарьял, как к другу, вхож,
Как в ад, в цейхгауз и в арсенал,
Я жизнь, как Лермонтова дрожь,
Как губы в вермут окунал.

Борис Пастернак, (Про эти стихи).
--------------------------------------------
Истлевают звуки в эфире,
И заря притворилась тьмой.
В навсегда онемевшем мире
Два лишь голоса: твой и мой.
И под ветер незримых Ладог,
Сквозь почти колокольный звон,
В легкий блеск перекрестных радуг
Разговор ночной превращен.

 (Анна Ахматова, 20 декабря 1945.)
     Наконец-то встретила
     Надобного -- мне:
     У кого-то смертная
     Надоба -- во мне.

     Что для ока -- радуга,
     Злаку -- чернозем --
     Человеку -- надоба
     Человека -- в нем.

     Мне дождя, и радуги,
     И руки -- нужней
     Человека надоба
     Рук -- в руке моей.

     Это -- шире Ладоги
     И горы верней --
     Человека надоба
     Ран -- в руке моей.

     И за то, что с язвою
     Мне принес ладонь --
     Эту руку -- сразу бы
     За тебя в огонь!

(Марина Цветаева, Стихи сироте, 6, 1935.)
Когда в тёплой ночи замирает
Лихорадочный Форум Москвы
И театров широкие зевы
Возвращают толпу площадям —

Протекает по улицам пышным
Оживленье ночных похорон;
Льются мрачно-веселые толпы
Из каких-то божественных недр.

Это солнце ночное хоронит
Возбужденная играми чернь,
Возвращаясь с полночного пира
Под глухие удары копыт,

И, как новый встает Геркуланум,
Спящий город в сияньи луны:
И убогого рынка лачуги,
И могучий дорический ствол!

(Осип Мандельштам)   
-----------------------------------------------

     Твой каждый стих - как чаша яда,
     Как жизнь, спаленная грехом,
     И я дышу, хоть и не надо,
     Нельзя дышать твоим стихом.

     Ты - бедный мальчик сумасшедший,
     С каких-то белых похорон
     На пиршество друзей приведший
     Колоколов прощальный звон.

     Прости меня, я как в тумане
     Приникну к твоему плащу
     И в черной выношенной ткани
     Такую стужу отыщу,

     Такой возврат невыносимый
     Смертельной юности моей,
     Что гул погибельной Цусимы
     Твоих созвучий не страшней.

     Тогда я простираю руки
     И путь держу на твой магнит.
     А на земле в последней муке
     Внизу - душа моя скорбит...

(Арсений Тарковский, Поэт начала века, 1959)