Вы видели как люди догорают?

Вы видели, как люди догорают
Осознанно в тиши июньских дней?
Они не любят больше, не скучают.
Она с другим, а он уже не с ней.
Она идет, голубкою порхая,
По мостовой играют каблучки.
А он в кафе под вечер, точно зная,
Она души похитила смычки.
Он снова курит, дым вошел в привычку,
Она смеется в обществе подруг.
Ну, а ему протягивает спичку
Один из детства самый лучший друг.
Смотря на догорающий окурок,
Он вспомнит, как гуляли при луне.
Закутываясь в мех из чернобурок,
Она сказала: «Холодно вполне».
Как скинул куртку, ветру открываясь,
Накинул ей поверх ее пальто.
И невзначай от холода срываясь,
Сказал нелепо и опять не то.
Она была заносчивой и смелой,
Их будто поджидал проказник май.
Ее прозвали снежной королевой,
Ему сказали: «Ты покорный Кай».
Лишь месяц, а ему казалось годы,
Любил ее, она лишь выбирала.
И разразились громом неба своды,
И хлынул ливень, будто небо знало.
Все рухнуло в чудесный летний вечер,
«Не тот, увы» и росчерк на бумаге.
Ушла она, расправив гордо плечи,
Рукой махнув поклонников ватаге.
А он остался, в сердце снова пусто,
Лишь дым, коньяк и бредни в полудреме.
Казалось, все равно, вот только грустно,
Его никто не ждет, пустынно в доме.
Цветы завяли, кран течет неделю,
И нет душевных сил, закрыть окно.
Вот стол, за ним когда-то вместе ели,
Его уж слоем пыли занесло.
Он снова пьет, а рядом друг сердечный.
Она подходит к дому в полутьме.
А друг твердит любовь, увы, не вечна.
Она считает промахи в уме.
Ведь только для чужих она миледи:
Парней набор и сотни за спиной.
Никто не знает, ожидала встречи,
Любила и была она другой.
Но предал тот, забытый в воскресенье,
Она закрыла сердце на замок.
Теперь она совсем не ест варенье,
Что он любил, а людям невдомек.
И жизни каблуком переступает,
И плетью бьет, и рушатся сердца.
Пусть правил той игры она не знает,
Но точно будет биться до конца.
И пусть осколком льда душа застыла,
Пусть снежной королевою зовут.
Одной спокойней, в комнате пустынно.
Уж лучше так, и пусть не все поймут.
Вы видели, как люди догорают?
Как прячутся на жизни пустыре?
На сердце лед, наивно полагают,
Вот только души мечутся в огне.