Г. Жжёнову

По ТВ я слушал передачу
Жжёнов разговаривал артист
В голосе ни горечи, ни плача
И в словах он был аккуратист.

Глядя на него, никак не скажешь
Что в Теньке он золото катал
И тем более, никак не свяжешь
Что тачки он катал и голодал.

Но не значит это, что не верю
Жжёнов, что на Колыме сидел
Но как жертву, отданную зверю
Понял я б, коль он бы озверел.

Слишком был спокоен Жжёнов, свежим
Для зекА колымских лагерей
Не скажу: не верю я, хоть режем
В сильных духом верю я людей.

Если тачки он катал с песками
Голодуя, он остался жить
Он здоровьем, начальство делами
Всё ж сумел к себе расположить.

Сотни, тысячи там, миллионы
Гибло зеков там, на Колыме
Слышатся и до сих пор их стоны
Холодно лежать им в той земле.

Почему в своих воспоминаньях
О Гаранине он умолчал
Зверь над зеками тот в истязаньях
Удовлетворение искал.

Не был он с Гараниным знаком
Он со зверем избежал общенья
Дело здесь, мне кажется, в другом
Дело в силе русского терпенья.

И оно является причиной
Всех сегоднящих, тогдашних бед
Закидал Россию мертвечиной
Всю грузинский и еврейский след.

Терпит русский и сейчас он терпит
Русский вымирающий народ
Помогать он должен всем на свете
Сам всё хуже и бедней живёт.

А конгломерат РФ народов
Может только так существовать
Когда русский часть своих доходов
Им для жизни будет отдавать.

При распределении приварка
Узаконит власть такой делёж
На скамейке рядом с иномаркой
Умрёт русский предпоследний бомж.

28.08.2004г.
26.03.2014г.