25. Сознание Христа, Сознание Христово

У каждого есть выбор, он свободный

Есть выбор, как бы путь куда-то вовне, в свободу. Может быть, потому хорошо жить для других, что психология судила по себе и забыла расставить ловушки на этом пути. Но хорошо жить для себя, потому что психология, со своим неглубоким истерическим альтруизмом, превратила дарение и точку зрения, направленную не на себя, а на окружающее - превратила всё в легковесную обманку, по которой идут потому, что легче ахать глядя в небо, чем что-нибудь себе своё брать, а к тому же ахать глядя в небо престижно и общественно уважаемо. Это мерзость, когда настоящие глубокие переживания такой обманкой заменяются, этикеткой. Для того, чтобы человеку личностно состояться, ему надо жить своей настоящей жизнью, а не упрощённым внешним форматом.

Всегда хотят жить в полный рост и в настоящих переживаниях и впечатлениях.

Белая девочка

Ты была девочкой беленькой и маленькой,
С ножками, как папиросы.
Вплетала бантик то голубой, то аленький
В свои золотые косы.
Жила в городе все свои первые годы:
Камень и пыль, камень и грязь.
Знала одну из всех сказок родной природы:
На стекле морозную вязь.
Слушала, как мать возилась с больным братишкой,
Как, ворча, бранился отец.
Ждала, пустят ли в библиотеку за книжкой:
Такой интересный конец!
По вечерам твердила длинный символ веры
И никак не могла понять,
Зачем купец спутал все товары и меры,
И надо его проверять.
А жизнь кругом мудреную пряжу сплетала,
В небывалом рождая быль.
За летом осень, за зимою весна мелькала...
Камень и грязь, камень и пыль.
И когда тебя жизнь вдруг в бескрайность степную
Умчала из злой духоты,
Ты с криком звонким упала в траву родную,
Плача и целуя цветы.
Порой мое сердце внемлет детскому крику
И бьется жарче и нежней:
Белая девочка целует повилику
И плачет над ней.

Поликсена Соловьёва
*
Кошмар среди бела дня

Солнце жжет. Вдоль тротуара
под эскортом пепиньерок
вот идет за парой пара
бледных, хмурых пансионерок.

Цепью вытянулись длинной,
идут медленно и чинно —
в скромных, черненьких ботинках,
в снежно-белых пелеринках…

Шляпки круглые, простые,
заплетенные косицы —
точно все не молодые,
точно старые девицы.

Глазки вылупили глупо,
спины вытянули прямо.
Взглядом мертвым, как у трупа,
смотрит классная их дама.

«Mademoisell Nadine, tenez voue
Droit»…* И хмурит брови строже.
Внемлет скучному напеву
обернувшийся прохожий…

Покачает головою,
удивленно улыбаясь…
Пансион ползет, змеею
между улиц извиваясь.

Андрей Белый

Мы, правда, не такие были в Лицее; но всё равно всё что было в нашей жизни настоящего очень быстро должно было кончиться.

*
Христос вышел из того, что всегда должно быть и всегда бывает, и сделался свободен.

Прошел январь за окнами тюрьмы,
и я услышал пенье заключенных,
звучащее в кирпичном сонме камер:
"Один из наших братьев на свободе".

Еще ты слышишь пенье заключенных
и топот надзирателей безгласных,
еще ты сам поешь, поешь безмолвно:
"Прощай, январь".
Лицом поворотясь к окну,
еще ты пьешь глотками теплый воздух,
а я опять задумчиво бреду
с допроса на допрос по коридору
в ту дальнюю страну, где больше нет
ни января, ни февраля, ни марта.

Иосиф Бродский

*

Агата Кристи Ак   28.03.2015 03:15   •   Заявить о нарушении