Гефсиманские свидетели

ГЕФСИМАНСКИЕ СВИДЕТЕЛИ

Сад Гефсиманский трогательно редкий
окутан лёгким облаком преданья.
Пронзил горячий воздух за оградкой
чудно'й узор серо-зелёных кружев.
Его соткали маленькие листья
среди ветвей библейских старожилов.
Ловило небо ценность их дыханья
и созерцало времени палитру.

Причудливость играла со стволами,
их кроны распустили свою пышность.
Застыв изгибом,  древние оливы
в своём величьи  были беззащитны.
Стан самой древней стал нагромождением
щелей веков и вытянул суставы -
как будто время густо замесило
перстами впрок коричневое тесто.

Под вечным солнцем древние созданья
в легендах давних души сохранили,
скрепя корнями цепко своё место,
осознавая значимость бессмертья.
Под покрывалом, зеленью парящим,
обнялись крепко несколько деревьев
для  оберега сгустка информаций,
щадя кусты и белые тропинки.

Ваяло время странные скульптуры,
что протянули ветви-руки  в космос,
ловя лучи как зыбкую надежду,
но стылость пальцев их не распрямилась.
Устав стоять, почтенная олива
взгляд отвела и низко наклонилась
переплетением дырчатого тела,
неся раздумье: вечность – это старость?

Оливы внешне только молчаливы
и за зубами сучьев держат тайны.
А на коре свидетелей столетий
рисунком лет впечаталось виденье:
как человек топил слезами камень
и звал  Отца, чтобы рассечь сомненье.
Сгустилась ночь в моление о чаше,
но трое верных были беспробудны…

Пробрался тихой поступью предатель
и жестом губ клеймо себе поставил.
Ночь вскрыла слабость веры властной силы:
легионеры, бряцая оружьем,
схватили вмиг того, кто всё предвидел
и выбрал сам спасенье через муки.
А сад умолк, не колыхнулись ветки,
втянув в себя мгновения событий.


 («да минует меня чаша сия»)
Иерусалим