черная песня

Даже если Бога не существует,
Ангелы-то найдутся,
Чтобы спеть над тобой панихиду.

Над тобою, верх женского естества,
Над тобою, пик человеческой искренности,
Над тобою, любовь во всех ее проявлениях,
Над тобою, красота обнаженного тела,
Над тобою, острое лезвие взгляда,
Над тобою, натуральный шелк песни.

Над тобой и кровавыми гладиолусами губ твоих,
Чьи поцелуи ангелам не достались.
Они оплачут каждый твой умерший стих,
И каждую стаю
Черных ворон,
Что питались мертвою человечиной
Там, на свалках
Из твоих слов.

Над белизной твоих рук
Ангелы убиваются, в фарш разбиваясь о стены,
Сгнивают до человеческой сущности:
Красят свои тела пудрой, рисуют зеленые вены,
Лишь бы как у тебя. Зябнут в своей неимущести.
И пение их – лишь стук.

Золотой скарабей в волосах твоих,
В глазах твоих,
В душе твоей,
Лей
Пожалуйста, лей этот дивный холодный хрусталь
Родников своих
На нашу нищую землю.
В каждой твоей истории – притча, в каждой истории – сталь,
Которой я внемлю.

Ты – Арахна, что победила Афину.
И теперь она, эта глупая девка в тряпье дешевом,
Ползает у твоих ног в паучьем обличье,
Лижет твою белоснежную спину,
Твои зрачки с терпким привкусом тмина,
Жаждет любого слова,
Самого нищего и пустого,
На любом из твоих языков, Арахна:
Рыбьем иль птичьем,
Или на языке Богов…

Сущность твоя – есть ров,
В нем погибают люди.
Ты, словно хитрый Гудвин,
Даришь нам всем сердца,
Даришь по дню пристрастий,
Даришь пол литра счастья,
Отблеск, пусть даже часть лишь
От твоего лица.
И, словно Антилопа,
Скачешь сквозь пресный быт,
И рассыпается злото
Из-под твоих копыт.
Но, стоит лишь коснуться –
Стоит поверить: быль!
Как этот дивный луцем
Вмиг обернется в пыль.
Так обернется в подковы,
В ошейники, плетки, шоры,
В рубином блестящую кровь,
В годы голодного мора,
В молчи-и-не-прекословь,
В чудовищный, мертвый холод
Подаренная любовь.

Змеи твоих браслетов
И ресниц твоих кружево.
Пусть у тебя есть суженый,
Но поглоти меня, Лета.
Буду спать целую вечность
На самом дне глазных яблок,
В реках углов твоей памяти,
Как на картинах у Пабло.
Я упиваюсь моментом –
Как он безумно сладок!
Ведь первый раз в своей жизни
Я преклоняюсь пред кем-то.

Нимфа, богиня и демон…
Или лесная мавка?
Ужас твоих превращений
В страх повергает Кафку.

А ожерелье из гематом
На твоей шее цвета подснежников
Оставил с жестокой нежностью
Черный, как смерть, питон.

И чья над тобою власть есть?
Нута нагого, Гебы ли?
Как только подумаю я: моя,
Раздастся крик мертвого воронья,
Летящего рванью из ям глазниц.
И вот, стою под сводами неба и
Смотрю на тучи жалящих птиц,
Лишь для того, чтоб понять:
Тебя здесь и не было.

А когда сумасшедший, совсем сумасшедший художник
Допишет триптих
Глаз твоих связанными за спиной руками,
Глаз, в которых ночами воют оками,
Глаз, в которых хоронят мужчин, как в крипте,
Глаз, чей лед бескрайнее Антарктиды,
Глаз, чей образ не вспоминают всуе,
И песня твоя, как красная нить, оборвется,
Ангелов хор чудесный точно найдется
Ради твоей панихиды.

Даже если их Бога не существует…