Что сердце хранило. Стихи Алевтины Терпуговой

                Слово об авторе

Литература играет в обществе ту роль, которую отводит ей общество. Но, с другой стороны, отношение народа к литературе в целом и к поэзии, в частности, складывается из позиций тысяч авторов и читателей. Возьмут ли они в руки книгу вообще... А если так, предпочтут ли бредни новоявленных пост-модернистов или останутся верными теме русской классической поэзии, обогащенной новыми формами и образами, - от этого зависит лицо современной поэзии. 

Алевтина Григорьевна Терпугова – поэт, публицист, литературный критик, автор восьми поэтических сборников, литературоведческих статей и рецензий в региональных и столичных литературных альманахах, журналах и газетах, в научных изданиях челябинских вузов, принадлежит к тем, кто пишет традиционно. 
О чем пишет? Южноуральская литература всегда традиционно ориентировалась на постановку актуальных проблем современности, и поэты региона живо на них откликались. Поэтому А. Терпугова не исключение. Помня, что слово литератора фиксирует время, она не забывает и то, что литература в России всегда была и пристанищем души. 
В её поэзии ощущается влияние мирового тезауруса, что неудивительно. Более 35 лет преподавала она литературу, английский язык, психологию общения в учебных заведениях Челябинска. И пусть Алевтина Григорьевна на пенсии, активно занимается просветительской и творческой работой. Регулярно проводит творческие встречи и выступает с лекциями о поэзии в библиотеках города и области, в вузах, колледжах, гимназиях, центрах дневного пребывания пенсионеров.

Стихи Алевтины Терпуговой публиковались в периодических изданиях разных регионов России и за рубежом: в Кёльне (Германия) в Москве, Салехарде, Кузбассе, Челябинске, Кургане, Шадринске и других городах.
Алевтина Григорьевна является победителем и лауреатом нескольких Международных, Всероссийских, региональных конкурсов поэзии и прозы. Это «Звезда полей», «Всенародная поэзия России», «Прекрасен наш союз» «Золотая строфа». За сборник стихов «Пространство и ветер» и за верность традиции тихой лирики в русской поэзии и популяризацию творчества Николая Рубцова она награждена дипломом регионального отделения Международного Литературного фонда и Челябинской писательской организации.
Алевтина Григорьевна входит в состав Правления и актива НО «Рубцовский творческий союз» (Москва) и активно сотрудничает с этой организацией.

Мы предлагаем вниманию читателей подборку стихов замечательного поэта.

Из цикла стихов «Что сердце хранило»
               
            Россия

"Россия – мати, свет мой безмерный"
В. Тредиаковский.

Россия! Россия …Россия…
Ромашковый луг да мороз.
Да небо в задумчивой сини.
Да белые ножки берёз…
Уральские древние горы,
Седой Иремель-богатырь
Хранят от завистливых взоров
Камчатку, Байкал и Сибирь.
Не верь иноземным витиям:
Всё врут про «единый стандарт».
Ну, где им постигнуть Россию,
Дух россов, бурятов, татар,
Мордвы и есенинской «чуди»
И прочих российских племён.
Народ наш в единстве пребудет,
Талантлив, сметлив и умён.

Узки нам чужие стандарты.
Россия – сама голова!
Пусть лучше посмотрят на карту –
Ненужными станут слова!


    В порубежной Евразии…

Здесь – Урал, там - Забайкалье…
Кедры, сосны да пихтА...
Крепко сшиты все печали
швом Уральского хребта.

В южной части – густотравье,
густолесье, а в другой -
Крайний Север, Заполярье
с вековечной мерзлотой.

На  Урале изначально –
сплав народов и племён.
Их невзгоды повенчали
с незапамятных времён.

В порубежной  Евразии
два сошлись материка.
Здесь скрепляется Россия.
Эта скрепа - на века…

        Моя земля

Лес. Озерцо. Непуганые рыбы
ворочаются тихо в глубине…
Осколки скал – причудливые глыбы.
И камешки на дне.

Пестреет лист в берёзовом подлеске.
В моём лукошке дюжина  грибов.
Рыбак в воде натягивает леску,
предчувствуя улов.

Желтеет в поле медоносный донник.
Я – дома. Это прадедов земля.
Качается светло и отрешённо
султанчик ковыля…

            Признание

Послушать лес… Грибам поудивляться…
Утешиться сиянием берёз…
Вот без чего не мыслю жизни, братцы,
И вот о чём тоскую я всерьёз.

В глаза озёр глядеть – не наглядеться,
На камушке сижу на берегу.
За что такое щедрое наследство,
Такой простор. А вдруг не сберегу…

А в вышине, над заповедным бором,
Спокойное величие и грусть…
Урал… Урал… Синеющие горы…
Сплелись в объятьях Азия и Русь.

         Надумал вернуться…

Надумал вернуться к «началу начал»,
туда, где шальные рассветы встречал.
Казалось: пространству не будет предела.
Но лес обмельчал и река обмелела…

Река обмелела, и лес обмельчал…
Родное гнездовье – надёжный причал…
За памятью детства вернулся из странствий.
Но мир обеднел – сократилось пространство…

Откуда явилась такая беда?
В дому - запустенье. В саду – лебеда.
Да разве об этом когда-то мечталось?
И небо «с овчинку» ему показалось…

         Сердце хранило…

Белесое скучное небо…
Ни облачка. Где облака?
Был знойный июнь. Или не был?
Откуда ослепшее небо,
бездонная эта тоска?

И ветер, какой-то нездешний, 
и гул, непрерывно глухой…
Безмолвны пустые скворешни.
Лишь трудится дятел, безгрешный,
над старой трухлявой сосной.

Да видится в мягком сиянье
семейство берёз вдалеке.
И кажется на расстоянье,
как будто, в немом покаянье,
деревья склонились к реке.

Уверена: всё уже было
когда-то. Во сне? Наяву?
А, может быть, сердце хранило
родное, что близко и мило,
с тех пор, как на свете живу…

           По бездорожью…

Остановиться, сделав вдох на перепутье.
На переломе двух эпох так много мути…
Перелистать свою судьбу, свести итоги…
Войти, как странница в избу, намучив ноги…

Назад прощально обернусь, доверюсь Богу.
А людям низко поклонюсь – спрошу дорогу.
Не оказаться чтобы вновь на перепутье.
Постичь господнюю Любовь до самой сути…

        Печаль поруганных святынь

В ущербной красоте разграбленного храма
извечная печать поруганных святынь.
Боюсь, не воскресят надгробие и мрамор
того, кто возгласил последнее «аминь»…

Среди сакральных стен ещё витают тени
подвижников святых – хранителей судеб.
И, кажется, стоит на паперти священник,
который раздавал голодным детям хлеб…

У брошенных церквей зарубцевались раны,
в сиянье куполов – и золото, и синь.
Но в горнем алтаре отстроенного храма
всё чудится печаль поруганных святынь…

        Припогасло сияние трав…

Припогасло сияние трав…
Мир замкнулся, но всё ещё светел.
Не гадая, кто прав, кто - не прав,
свищет ветер.

Стрекозиного нет пустыря.
Но полоска песчаная та же.
Здесь разводят теперь мотыля
на продажу.

Не надейся, что дважды войдёшь
в ту же реку. Пытались другие.
Ива к заводи клонится. Дрожь…
Ностальгия…

        Вариант судьбы

С тетрадками привычно
сидела у окна.
Задумалась о личном:
«Одна. Всегда одна.
Кому-то в назиданье
уже десяток лет
ребят правописанью
учу… А мужа нет…
Долбила пол-урока:
уж, замуж, невтерпёж»

А ветер бился в окна,
И тихо плакал дождь…

        Под стук колёс…

Сдружиться с «чётной» полкой, как бывало,
смотреть через вагонное стекло
и ехать, ехать, ехать, чтоб качало,
и долго никуда не привезло…

Покуда неусыпные соседи
толкуют про коррупцию и власть,
всё радоваться: еду, еду, еду!
И не ворчать, что жизнь не удалась.

Под жуткий стон последней электрички
чуть пожалеть того, кто опоздал:
понятно, что их впустят, как обычно,
погреться в этот старенький вокзал.

Покинув позабытый полустанок,
где белый-белый непримятый снег,
задуматься счастливо и устало
о прожитом. И вспомнить…
вспомнить всех...

 Двенадцать строк о неустройстве мира

Страдать от неустройства мира
и суеты…
Не сотворить себе кумира –
из пустоты…
Промеж реальности и бреда
Мост возвести…
Того, кто истины не ведал,
Господь, прости...
Наступит время – воссияет
завет Христа.
От скверны нас Любовь спасает
и – Доброта…

      Клин журавлиный

Клин журавлиный, чуть приметный…
С рыданьем птицы пронеслись.
И сердце дрогнуло ответно -
ведь мы в России родились.

Для нас журавль – святая птица -
сакральный символ-оберег.
Душой к высокому стремится
российский странный человек.

Всё ищет родственные души
в строю красивых вольных птиц.
Обычай древний не нарушит:
их провожает до границ,

за горизонт, чтобы прощально
махнув рукою им вослед,
сказать: «Летите без печали»,
как прадед говорил и дед.

Летят журавушки, курлыча,
с невыразимою тоской.
Как будто, в путь далёкий кличут,
зовут, родные, за собой…

И растревоженная память
Под клик родимых журавлей
Живую ниточку протянет
К России – родине моей.

   Наследники Рубцова

Среди тотального безумья,
Рекламной «мути» и торгов
Живёт Поэзия - шалунья,
Врачуя души чудаков.

Что им Поэзия? Забава?
Прикольный имидж? Дар небес?
Кому-то – сладкая отрава.
Кому-то – добровольный крест.

Они читают повсеместно
Стихи «с листа» и – наизусть.
Живут в провинции, безвестны,
Их не печатают – и пусть!

Они, наследники Рубцова,
Готовы славой пренебречь,
Но ковш водицы родниковой
Не расплескать – живую речь.

А в ней - диковинная сила,
И силе этой нет конца…
Не факт, что главная Россия –
Внутри Садового кольца.

      Отечество – вечно!

Проходят столетья. Меняется власть.
Поборы растут бесконечно.
И только одно невозможно украсть:
Отечество – вечно!

Границы другие и статус иной…
К России любовь неизменна.
Как прежде, стоим за Отчизну горой.
Отечество – в генах? Наверно…

(с) Алевтина Терпугова, 2014