Аркан 10-ый Колесо Фортуны

#Nii
__
Что здесь действительно страшно? Твой сон, помнишь, ты мне твердил,
как ты мечешься по аэропорту и никак не можешь меня найти,
как в квартиру мою дверь увидел закрытой на все замки,
и осталось лишь выбиваться из последних каких-то сил, -
ты стучишься, но дверь чужая, мы напутали ярлыки.

Что здесь действительно страшно? Твое будущее; помнишь, ты ожидал,
лет через двадцать проснешься в квартире, гордый, как генерал,
с проседью на каштановых, глазами, как мутный дым;
разбитый, пройдешь на кухню и выпьешь стакан воды,
хмуро посмотришь в зеркало, - говорили тебе, не пей,
от этого легче не станет, напротив, прицепится, как репей,
но у тебя же своя голова на плечах, и чужих она не глупей.

Насыплешь корм попугаю, включишь сводку дурных вестей;
у тебя, может, даже будет собака – ротвейлер или шарпей,
он будет внимательно слушать все, что ты говоришь.
Почешешь ему за ухом:
- Тише, хороший, тише,
Что скажут нам про события за этот прошедший год?

«…солдатам от жалости будут на службе вводить антидот…»
«..Ортега-и-Гассет был прав, предрекая в Мадриде восстание масс…»
«… еще приходите смотреть – Атлантида затонет в двадцатый раз!»

А у нас все не как у людей, ни проблемы какой на показ.

Так и что здесь действительно страшно?
Вечером в бар с последней парой друзей
выпить светлого пива, сыграть партейку, на девушек поглазеть,
затем - искать виноватых, ворочать жизнь до последнего «до» –
вспомнив мой город, озлобленно рыкнуть «чтобы ты, сука, сдох»,
с досадой схватиться за голову, морщиной прорезать лоб,
промолчать, но подумать гневно, какой же я и придурок, и остолоп,
какого слепого черта себя позволил ты обмануть,
ведь я – погремушка, разменный рубль, как не увидел ты мою суть,
что и годы спустя эти мысли тебе в сотый раз пропороли грудь.

Ну, что же здесь страшно? Давай разберемся, во что превращаюсь я.
У меня все будет отлично – дом, работа, возможно даже своя семья,
растолстею немного, только все еще буду весьма симпатичным (вроде), -
это будет естественным при моих генах и при моей породе.
Да, и может быть, снова начну говорить о себе в женском роде.

Страшно не это; страшно здесь то, что мы стариться будем врозь,
что не сумею отговорить, когда ты пойдешь за своим «авось»,
что не смогу позаботиться ни о тебе, ни о псе, ни о попугае.
А вот сам факт, что на флаге моем, как эмблема, ты будешь прошит насквозь,
это меня ни секунды не напугает.