Скитаясь

Всё раньше стелет с неба платы
заря на чёрный срез земли,
но травы - не витиеваты, и кто-то в гнёздах прячет взгляды,
все тропы мОкры. Корабли
ещё пеньковые канаты
не рвут для выхода в рассвет,
где джин в бутылку запечатан -
туман всей грудью в парапет
моста упёрся, тихо дышит
в замОк. Он ждёт ключа
из золота, который свыше...
Вон - солнце, волоча
пред грудью утро и долготы
под птичий скрип пружин,
даёт добро своим полётам,
и джин весёлый до икоты
на волю рвётся, воск ломая
у почек цвета "беж".
Дождался ветра из Китая...
Мол, ешь
остатки снега в закромах
у рытвин и лесов...
Эй, кто остался на бобах
и без весов?
Песок в часах? Луна в лукошке,
без краски свежей фонари?
Едва не пропустили кошки
зов крови. Но, замри.
Послушай. По дворам крадутся,
метнулись по углам...
Им ветер капнул яду в блюдца.
Пошло. Уау, ааа!
Нельзя иначе. Нот не врут.
В границах рам стекло звенело.
Рвались, как нитки, узы пут,
и звёзды плавали в купели
прозрачных луж, там были стразы,
хотелось тут же строить плот.
Идти куда-нибудь, хоть в Азию,
ложиться на живот
волны
под каруселью птиц
над бронзой тёмной кожи,
где в белой пене - валуны...
А может, ёршиком ресниц
на ложе
зовёт мой дикий пляж
смешного джина?
И всё это - мираж
на донышке кувшина?
Картина, где сюжет размыт, не точен.
В изменах времени - суть тонкая.
А джин, всё также - в оболочке,
но чувствует печёнкою,
душою мягкой дикаря,
в стекле своём скитаясь,
что близок ветер из Китая,
что джин - есть я.