Груз-200

Не вовремя, рано, вернулся с Афгана
Друг Лёха, весь в шрамах, угрюмый и злой.
Хирурги умело заштопали тело,
Жаль, душу они не латают иглой.

В далёком Кабуле Алёхе не пули
Изранили душу, а стоны калек.
Он слышал в санбатах мольбы вместе с матом
И видел, как плачет без глаз человек.

В палате с ним рядом с горячечным взглядом
Стонал костромской паренёк без ноги:
Почти две недели он бредил в постели,
Просил, чтобы сняли с него сапоги.

На ИЛах и АНнах и «чёрных тюльпанах»
Гробы отправляли транзитом в Союз.
О, как же тяжёл и немыслимо страшен
Был этот особо оформленный груз.

В ночной стратосфере натужно гудели
Винты и турбины воздушных машин.
Солдатские матери в небо глядели,
И страх прибавлял им ненужных морщин.

Повсюду в России по трапам сносили
Парнишек, доставленных в цинке домой.
Старушки крестились и кротко просили:
– Дай, Господи, душенькам милым покой!

Не вовремя, рано, с утра Лёха пьяный,
Ему наплевать, что остался жив-цел,
Он после Афгана молчит как-то странно
И смотрит в прищур, словно снайпер в прицел.